Тайна (фанфик посвящен Тане Гротер)

Тайна

Значит, дело
было так,… действие происходит через шестнадцать лет после «проклятья некромага». Действие зеркала Тантала каким-то образом снято с Вани и Глеба, но Валялкин потерял магию, а Бейбарсов остался некромагом. Таня, все-таки, улетела в тайгу, и теперь растит дочь Анелию. И это все, что пока надо знать, иначе пропадет вся интрига.

Часть первая.

Не плачь, потому что это прошло.
Улыбнись, потому что это было.

Половицы захрустели под чьими-то ногами. Таня напрягла свой слух, отрываясь от печальных мыслей, так часто ее одолевающих.
Внеся с собой морозный воздух, вошел высокий мужчина в овечьем тулупе. Он снял шапку, за которой тут же потянулись его короткие светлые волосы. Сильной ладонью он пригладил их, чуть-чуть потрепал отросшую бородку и, стянув тулуп и валенки, неспешно подошел к укутавшейся в плед женщине. Он сел рядом с ней, ничего не говоря, и взглянул на спящую напротив девочку. Ей что-то снилось, и ее нежные тонкие губы, похожие на лепестки чайной розы, расплылись в загадочной улыбке. Длинные черные ресницы слегка подрагивали время от времени, а прямые вороные волосы рассыпались по подушке. Девочка была плотно накрыта одеялом,
чтобы – не дай бог, замерзнуть во сне. Таня невольно любовалась ей. Сказать, что ее единственная и любимая дочка красивая – значит не сказать ничего. Особенно она хороша сейчас, когда спит, а лицо не выражает никаких эмоций, кроме радости и безмятежности. То ли будет завтра утром, когда она откроет ясные голубые глаза и первое, что она увидит – этот старый деревенский дом, абсолютно пустой, а на столе горы грязной посуды, в углу пыль, а по полу бегают Тангро и домовой, абсолютно обленившийся. А пока… пусть девочка поспит.

Таня перевела взгляд на Ваню. Тот смотрел в ту же сторону, но в глазах его не было ни капли любви к этому маленькому существу. Наоборот, его взгляд был наполнен негативом и раздражением. И этому были свои причины, к сожалению, так хорошо известные Тане.

- Вот, - Иван, не глядя на обеспокоенную женщину, протянул ей маленький
клочок бумаги. Та и интересом разглядывала нарисованного на нем дракона. Он горделиво выгнул шею, смотря прямо перед собой прищуренными глазами. Его огромные крылья были сложены за его спиной, а массивные передние лапы лежали на светящемся камне. Таня не могла оторвать взгляд от рисунка. Дракон был будто живой, и, женщина никак не могла отделаться от этого ощущения, вот-вот выпустит
пламя или угрожающе зарычит.

- Что это? – шепотом спросила она, хотя итак догадывалась.

- Это ее, - мужчина небрежно кивнул головой в сторону спящей девочки, - Выпало из тетрадки. Разве ты сама не видишь, что она полная ЕГО копия? Я не знаю, как это произошло, но я все больше и больше удостоверяюсь, что не имею к ней никакого отношения.

Таня молчала. Она и сама видела, как сильно девочка не похожа ни на нее, ни на Ваню. И как день ото дня становится такой молчаливой и загадочной, спокойной, предпочитающей действие разговорам. У нее ЕГО жесты, шелковые волосы, грация и лоск. А, главное, у нее необычайная способность к творчеству. Правда, до этого рисунка Таня полагала, что эта способность не распространится дальше музыки, но
теперь не знала, что и считать. Но теперь,… теперь, только взглянув на нее, можно понять, ЧЬЯ это дочь.

«Это невозможно!» - постоянно говорила себе Таня, но от этих слов ничего не менялось – девочка росла, очень сильно похожей на того, кого Таня надеялась раз и навсегда выкинуть из своей головы вот уже целых шестнадцать лет…

***

Анеля смотрела на капающую с крыши капель. «Ну, вот и весна, - невесело подумала она, - снег тает, бегут ручьи, солнце светит, а голова раскалывается». Перстень Феофила Гроттера лежал у нее на ладони, а в углу примостился контрабас. Она только-только закончила играть, и сейчас, ничем не занятая, сидела у окна и мечтала. Это было ее любимое занятие – помечтать, глядя на расстилавшийся за окном пейзаж. К слову, лучше всего ей думалось, когда на улице дождь или, как сейчас, в пробоинах между снегом текут талые ручьи. мечтала она всегда об одном – улететь отсюда подальше. Желательно, в какое-нибудь место, где жизнь похожа на сказку. Она мечтала о маленьком

- Ты в порядке? – обратилась девочка ко все еще лежащему ничком Максиму. Тот только слегка качнул головой и приподнялся на локте.
- Что это было? – спросил он, смотря на Анелю и непроизвольно любуясь ей. Ее волосы развевались на ветру, а взгляд был твердый, но обеспокоенный. И не поверишь, что несколько минут назад она глядела на него полными нежности глазами и похожа была на сказочную принцессу, с которой хочется все время быть рядом, чтобы защитить ее, оказать помощь, если таковая потребуется. А сейчас она и сама способна защитить своего непутевого принца. А ведь он почти ее поцеловал! И, если бы не этот… Максим вдруг ощутил острый приступ ярости и, если бы этот горе-снайпер ему, не дай бог, попался, то от него точно осталась бы груда пепла.
- Честно? Не знаю, - девочка сильно огорчена отчасти потому, что не представляет, кому они понадобились, а с другой стороны оттого, что им так грубо помешали, - Но одно известно точно: здесь нам оставаться опасно. Пошли?
Всю оставшуюся дорогу до дома они молчали, каждый думая о своем. Анеля пыталась понять, что на нее нашло там, на крыше. Ведь она позволила бы ему себя поцеловать! И если бы не эта нелепость, а девочка считала покушение на их жизнь странной нелепостью, то, неизвестно, как бы все обернулось… «Я себя уже пугаю, - думала она – Мне опасно находиться с ним рядом – я таю, как мороженое в жаркий день. Что со мной происходит? Я просто перестаю себя контролировать. А где же здравый смысл? Мы знакомы-то всего день с лишним, а я уже схожу с ума. Да и вообще как-то моя жизнь вся переменилась, как только я выбралась из этой противной глуши… раньше ведь я что делала: целыми днями пиликала на контрабасе, убиралась дома и ждала родителей. А теперь я нашла настоящего отца, увидела Питер, познакомилась с парнем и почти влюбилась, а еще на меня впервые в жизни было совершено покушение. Другие, правда, этому бы не радовались. Интересно, что этому черному пятну о нас понадобилось? И, скорее всего, я его еще увижу: искры белого мага, каковым я являюсь, не могут убивать. Но что это была за странная искра? И почему светло-голубого цвета, если искры светлых магов зеленые? Да и вообще, у меня еще масса вопросов, и хоть бы один ответ!»
У ее подъезда Максим, неожиданно, произнес.
- Анель,… прости за то, что так получилось. Я, правда, не предполагал… - он чувствовал, что если сейчас она уйдет, закроется за железной дверью, то они больше никогда не увидятся. Почему она не может подарить ему надежду на еще одну встречу? Эх, если бы не…
- Ничего, все нормально, - перебила его девочка. А затем поняла, что не может просто так взять и уйти. Это будет по отношению к нему неправильно. Поцеловать его, что ли, на прощание? – Все было просто замечательно,…спасибо, - она смущенно улыбнулась и слегка коснулась губами его щеки. Затем, стараясь не смотреть на него, пробормотала что-то на прощанье и исчезла за дверью.
А Максим так и остался стоять там, возле подъезда, окрыленный детским, вроде бы, знаком внимания. Но что есть, то есть. Теперь в том, что они снова увидятся, не было сомнения.

***

Звонок в дверь ворвался в тишину квартиры, которую можно было бы назвать пустующей, не сиди на диване, обреченно уставившись в одну точку, черноволосый мужчина. «Кто это так рано? – удивленно подумал Глеб, двигаясь в сторону двери - Анеля вернулась? Но ведь она ушла совсем недавно!». Странно, но когда девочки нет дома, труднее поверить в то, что она есть на самом деле, его дочь от любимой женщины. Это все еще кажется сном, который исчезнет в утренней суете. Он всегда знал, что не сможет иметь детей, и уже свыкся с этой мыслью. А теперь… и как это произошло? Вернее, как именно это было, он знал и помнил до сих пор, но до конца не мог поверить, что у него есть дочь. И, чем больше он ее узнавал, тем большую симпатию к ней испытывал. Она вобрала в себя все лучшее и от него, и от ее матери, являлась каким-то средним звеном, совершенно без недостатков. Конечно же, совсем их не быть не может, но он старался не замечать их, и ему это удавалось. Ведь достоинств у девочки намного больше и они значительнее.
Но, смотря на свою дочь, он невольно вспоминал ее мать, и острая боль от осознания того, что они никогда не будут вместе, резала его сердце. В глубине души он смутно надеялся, что она появиться здесь, постучит в дверь так же, как постучалась ее дочь, и останется здесь навсегда. Но это были лишь мечты, которым не суждено было стать реальность. Но в душу его закралось известное «А вдруг?», словно глоток воздуха в душном городе. Ведь у него есть дочь, хотя это в принципе невозможно, может, и здесь повезет?
Он часто вспоминал ее глаза, волосы, губы, талию, и сердце нещадно щемило. Она не будет его. Даже тогда, когда они были так счастливы, и она, Таня, которая никогда не будет его, забыла про своего маечника и полностью окунулась в омут чувств, тогда уже ему казалось, что все наладиться, что они будут вместе, но… это противное слово «но», выкинуть бы его вообще из языка! Почему же она ушла? Этот вопрос Глеб задавал себе все эти шестнадцать лет. Ведь ей было хорошо, он чувствовал исходящее от нее наслаждение,… почему все обернулось так? Неужели этот Валялкин чем-то лучше его? Или, возможно, он больше любит Таню? Глеб сам понимал, что любить ее так сильно, как он, никто не может. Но вопрос в том, любит ли она его? Тогда, на морском побережье0, ему показалось, что «да», но оказалось все совершенно противоположно.… И кто это так настойчиво звонит? Сил ждать, что ли, нет!
Глеб отворил дверь и замер в нерешительности, узнав лицо, так часто являющееся к нему во снах.
- Таня?? – удивленно произнес он.
Часть шестая.

Любовь - это такое волшебное чувство, когда тебе кажется, что ты взлетаешь всё выше и выше, к облакам. А потом наступает просветление, и понимаешь, что ты находишься в облаках, а парашют забыл на земле.

Таня в замешательстве остановилась у черной двери. Ягуна с ней не было – величайший плут всех времен и народов сослался на катастрофическую занятость и любезно предложил Тане иди с некромагу одной. Поэтому Таня сейчас стояла у двери и не решалась позвонить. С одной стороны, она должна была быстро ворваться в дом, забрать свою дочь и исчезнуть из этого места раз и навсегда, а с другой у нее мучительно болело сердце, представляя, как она снова своими руками лишит человека, о котором не могла не думать, маленького шанса на лучшую жизнь. Как тогда, когда они расстались раз и навсегда. Она сама не понимала, что ею тогда двигало, но она бросила его именно тогда, когда поняла, что с ним будет по-настоящему счастлива. А все из-за этого дурацкого обещания Ване! Она не представляла, что скажет ему, поэтому поступила так подло – оставила записку Глебу. Выбор был сделан, но в будущем она не раз пожалела о нем. И не только она. И сейчас она хочет снова ранить Глебу сердце, снова лишить его того, чем его одарила судьба. Она тщетно пыталась уговорить себя, говоря, что он некромаг, а значит, у него нет сердца. Но все равно ей было как-то неловко. Она чувствовала себя виноватой перед ним.
Звонок был слышен и с этой стороны двери, правда, открывать ей никто не собирался. Таня снова повторила попытку. Затем еще раз. И еще. Наконец, когда она уже собиралась уходить, за дверью послышался какой-то шум, а затем щелчок открывающейся двери.
Глеб сильно изменился за это время. Хотя он все еще держал себя в форме, но его усталый взгляд выдавал сильные душевные переживания.
- Таня? – удивленно спросил он, будто бы до конца не мог поверить, что это именно она.
- Привет, Глеб, - тихо, почти шепотом, проговорила она. И сама себе удивилась. Она хотела устроить скандал, истерику, в крайнем случае, просто забрать дочь. Кстати, почему-то ее не видно, - Где Анеля?
- Гуляет, - лаконично ответил некромаг. Затем, жестом пригласил ее войти. Таня повиновалась.
Некоторое время они оба просто молча смотрели друг на друга. Никто не решался первым начать разговор. Таня чувствовала, как ее уверенность и твердость исчезает, оставляя на прощание лишь странное чувство то ли вины, то ли радости. Бесспорно, она перед ним виновата – она бросила его, причем таким жестоким способом… подарив надежду. Она много раз мысленно возвращалась к тому вечеру, и ее сердце сжималось от осознания того, что это больше не повториться. Тогда на нее нахлынуло чувство, а может, это просто был алкоголь,… но тогда она чувствовала себя по-настоящему счастливой. Но, как всегда бывает во всех любовных романах, суровая реальность ударила ее молотком по голове сразу же, как только на следующее утро она проснулась. И убежала обратно в лес, к Ване, оставив лишь записку. А дальше? Она не сразу, но поняла, что Ваня не тот, кто ей нужен. Но было уже поздно – вернуться к Глебу она не могла, просто не представляла возможным. А сейчас… она стоит здесь, в его квартире и смотрит на него, чувствуя, как же ей его не хватало все это время!
А Глеб просто не мог на нее налюбоваться. Все эти шестнадцать лет он жил ею, и сейчас внимательно приглядывался к каждой мелочи, жадно впитывая ее образ, дабы тот сохранился в памяти. Он не мог не признать, что она изменилась за это время: повзрослела, из юной девушки превратилась уже в зрелую женщину, как-никак воспитавшую такую замечательную девочку, как Анеля. Но зачем она пришла? Неужели соскучилась? Глеб и сам понимал абсурдность такого объяснения. «Ясно ведь, что она пришла не ко мне, - злостно подумал он – Она не хотела меня видеть тогда, и вряд ли что-то измениться сейчас. Она заберет Анелю, и придется мне продолжать никчемное существование. Но, черт возьми, почему все так?».
- Ты пришла за Анелей, да, – произнес он. Это был не вопрос, это было скорее утверждение, с которым невозможно поспорить. Таня кивнула, чувствуя, как растет волнение. Почему он всегда застает ее врасплох? С ним невозможно разговаривать! – Она очень хорошая девочка. И взрослая, это можно понять по характеру. Вряд ли бы ребенок ее возраста смог бы отправиться один из самой тайги в Петербург для того, чтобы найти отца. Видимо, либо она меня так сильно любит, либо идти ей было некуда.
- А вот это вздор! Она жила в избе со мной и Ваней! – Таня и сама понимала, что жила Анеля в этой избе постольку - поскольку. И сама бы улетела, только позже, не скажи ей Таня про ее настоящего отца.
- В избе? С Ваней? Ну-ну, - все тем же отрешенным голосом проговорил Глеб, - И сильно твой Ваня жаловал моего ребенка?
Таня, готовая уже отвечать не в слишком радостных тонах, остановилась на полуслове. Она не представляла, как ответит на этот вопрос, ведь она понимала, что дочка рассказала ему все. А что не рассказала, то он сам додумал.
Глеб, тем временем, продолжал:
- И что ты собираешься сделать теперь? Допустим, ты заберешь девочку, а дальше-то что? Вернешься в тайгу к валенку? И, ты думаешь, она будет там счастлива и не сбежит обратно через день-два?
- С чего это ты стал рассуждать о счастье? Некромаги ведь не думают ни о ком, кроме себя! – разозлившись, поддела его Таня. Почему-то всегда рядом с ним она чувствовала себя нашкодившей школьницей, и ей приходилось его постоянно подкалывать, чтобы как-то утвердиться и доказать ему, что она тоже кое-чего стоит.
- Я сейчас рассуждаю не как некромаг, а как отец, - слова Тани больно задели его, но он продолжал сохранять хладнокровие. Больше всего на свете ему сейчас хотелось прижать ее к себе, поцеловать, или просто дотронуться до ее нежной кожи, погладить волосы, сказать, как сильно он ее любит. А что вместо этого? Они опять ссорятся, - Разве ты сама не видела, что ей там не место?! У нее не было ни друзей, ни образования нормального, а про отношение я вообще молчу!!
- Вот этого не надо! Феофил – отличный маг и достоин дать ей образование! А в лесу мы жили втроем и были абсолютно счастливы! – говоря это, Таня заметно кривила душой. Счастливыми они не были никогда.
- Чтож, тогда я вдвойне ее жалею: мало того, что терроризирует приемный отец, так еще и мать не видит этого! – Глеб постепенно выходил из равновесия – В этом вся ты, Гроттер! Думаешь только о себе, совершенно не задумываясь о чувствах других!
- А вот и нет! Я всегда думаю о других! – Таня жутко разозлилась, услышав такие слова от некромага. Она не думает о других… как же! Об этих самых других она и думает буквально все время!
- Единственное, что ты чувствуешь, это жалость и пресловутую вину. Из жалости ты даешь надежду, а потом исчезаешь, из-за вины перед другим, оставляя только жгучую боль!! – в один миг Глебу изменило все его самообладание, и все те страдания, все его эмоции вырвались наружу. Таня неожиданно поняла, что сама о том не ведая, причинила ему боль своим уходом. Ведь и она сама не могла без него, но и не могла вернуться. Они оба попали в сеть обстоятельств – она не могла бросить Валялкина, а он не мог отправиться за ней.
С большим трудом некромагу удалось взять себя в руки, и его лицо снова стало безучастным. Единственное, что он чувствовал теперь – это жуткую усталость. Он устал бороться с самим собой, со своими чувствами. Раньше никто, кроме Лены и Жанны, не знал о том, что он испытывает на самом деле. Для других он был просто загадочный мальчик, одетый с иголочки и вообще весь из себя. Самое что обидное, и для Тани тоже.
- Так что пусть девочка сама решает, останется со мной или улетит к маечнику, - тихим от слабости голосом произнес он и отвернулся к окну. Сейчас у него не хватит сил смотреть на нее.
Таня осторожно подошла ближе и положила руку ему на плечо.
- Глеб, - требовательно произнесла она – Понимаешь, то, что было тогда между нами, это была ошибка. Я и сама не понимала, что со мной происходило.
- Ошибка? Чтож, пусть будет так, - у него не было сил и желания с ней спорить. Он просто еще мрачнее разглядывал оконную раму, избегая смотреть на Таню. «Ошибка? – говорила его оскорбленная душа, – Какая может быть ошибка! Я ведь люблю тебя, малышка! Почему ты не хочешь в это верить?»
- Глеб, я не это хотела сказать, - Таня снова почувствовала себя неловко. Неужели она опять обидела его? Как так можно! Она казалась себе чуть ли не злостной преступницей – сколько раз она уходила от него, бросала, обижала, а он? Почему он все это терпел? Неужели, все эти его разговоры о любви не пустые слова? Неужели, все-таки, правда? – Я… просто…
- Не надо оправдываться, прошу тебя, - Глеб с огромным трудом заставил себя отстраниться, - Я давно уже все понял, еще тогда. Я тебе не нужен, можешь снова лететь к своему Валялкину. Я не буду говорить, что мне все равно – это не так, но если ты решишь уйти, тебя никто не держит. Только дай дочери самой решить – ты убьешь ее своим решением, так же, как убила и меня. Наша дочь достойна лучшей жизни, чем в лесу с ненавидящим ее Валялкиным.
«Что ты делаешь? – шептал его внутренний голос – Хватай ее и не отпускай, слышишь?! Ты мало мучался?!! Ты же любишь ее, а некромаг, испытывающий любовь – нонсенс природы, тебя давно надо было занести в красную книгу!! А сейчас ты ее отпускаешь!! Не смей отпускать!!»
- Глеб, - удивленно прошептала Таня. Неужели это он? Некромаг, которого она боялась? Это он сейчас, усталый и изнеможенный, готов отпустить ее, лишь бы она была счастлива? Ведь ей никто не нужен, кроме него! – Пойми, тогда я…
- Я уже все слышал. Тогда ты была пьяная, да и вообще не в себе, и благополучно хотела бы забыть об этом инциденте, а я тебе напоминаю! – резко перебил он. А ведь он еще на что-то надеялся! Дурак, одним словом.
- Нет же!! Я хотела сказать, что тогда я испытала то чувство, которое не испытывала никогда прежде!! И то, что я чувствовала к тебе, я не чувствовала ни к Пупперу, ни к Ване, ни к кому до или после тебя!! – Таня уже сорвалась на крик, - До тебя я не знала, что такое настоящая любовь, а я уверенна, что это была она!! А когда я утром проснулась, я… испугалась, понимаешь!! Испугалась этого чувства, и убежала к Ване, как последняя трусиха!! И все эти шестнадцать лет я не могла не думать о тебе! Пойми, я,… я люблю тебя, Глеб Бейбарсов!!
Глеб удивленно взглянул на Таню, будто бы впервые в жизни ее видел. В висках у него стучали ее слова: «Я люблю тебя!». Неужели это она сказала? Не может быть! Она любит его… кто бы мог подумать!
А женщина стояла, понимая, что выдала свои чувства с потрохами. Теперь остается только ждать. «Он ведь отказался от меня! – думала она – А я тут со своей любовью… и кто я после этого? Вдруг он пожмет плечами и промолчит? Или укажет на дверь? Что я буду делать тогда!»
Они молча смотрели друг на друга, словно заново узнавая. Течение времени перестало существовать. Остались только они двое, некромаг и светлая волшебница, сумевшие полюбить друг друга и не побоявшиеся в этом признаться.
Глеб притянул ее к себе. Слов не было. Была только бесконечная любовь, нахлынувшая на этих двоих магов.

***

В квартире было странно тихо. Анеля, открывшая дверь своим ключом, удивленно остановилась, увидев на вешалке в прихожей куртку матери, а в углу пылесос фирмы «Пылесосы с Ягуном Великолепным».
Значит, ее мать приехала. И теперь объясняется с отцом. Чтож, Анеля понимала, что, в любом случае, она здесь лишняя – не дай бог, помешает или спугнет. Поэтому лучше ей временно исчезнуть.
Она нашла в письменном столе какую-то бумажку. Написала на ней: «Привет, мам. Прости за то, что улетела. Просто так будет лучше для всех. Я не буду мешать вам с папой, пойду гулять. Вернусь поздно. Целую, Анеля». Затем, еще раз оглянувшись и услышав какие-то шорохи из спальни отца, она, слегка покраснев, поспешила ретироваться.
«Интересно, успею ли я догнать Максима?» - подумала она, сбегая вниз по лестнице.

***

-… Пойми, девчонка оказалась сильнее, чем я предполагал, - произнес мужчина, - И намного проворнее. Ты меня не предупредила.
- Чтож, теперь будешь знать, - злостно произнесла женщина, - По-правде говоря, я разочаровалась в тебе, но, надеюсь, это поправимо. Больше недочетов не будет?
- Я уверен, что нет. Я буду осторожнее.
- Смотри у меня, иначе тебе не поздоровиться, - ведьма коварно улыбнулась.
Часть седьмая.

Отвергнутые люди способны на многое. Особенно когда понимают, что они отвергнутые.

Маленькая деревянная избушка в таежной глуши, унылая и тихая. Даже Тангро и домовой перестали гонять друг друга и сидели в углу, не издавая ни звука. Огонь давно уже потух, но Иван не спешил добавлять новые дрова и заново разжигать печку. Нет. Он сидел, и смотрел на пепелище. В голове не было никаких мыслей – они просто были ему не нужны. Сейчас он сидел и смотрел. Это пепелище – все, что осталось от него. И от его любви, когда-то казавшейся ему священной и чистой. И была ли это любовь? Детская привязанность, ничего больше. Он всегда был рядом с ней, оберегал ее, вот и намудрил себе, что он ее любит. Ягун был не прав – от него, Вани, тоже иногда остается пепелище. А на выжженном поле прорастает маленький цветок, необыкновенный по своей красоте. И этот цветок он пытался затоптать, уничтожить, но он все рос и хорошел день ото дня.
Иван не мог быть ни хорошим отцом, ни хорошим мужем. И в этом он винил не себя, нет, для него он – воплощение порядочности и честности. Виноватым признавался лишь один человек – Глеб Бейбарсов. Иван ненавидел его и завидовал. Завидовал тому, что он, победив свою темную сущность, смог подарить жизнь, в то время как он, Иван Валялкин, всегда считавшийся всеми образцом света, становился просто белым пятном, не светящимся светом, а просто белым. Ничем не примечательным человеком, который делает вид, что делает добрые дела. Он лечил животных, да, это благородно, но делал это как надобность. И в свободное время травил девочку, а в месте с ней и ее мать. Но сейчас нет ни той, ни другой. Он один, всеми брошенный и отвергнутый.
Он всегда знал, что Таня любит некромага. Между ними двумя будто бы шла игра, в которой один обязательно использовал грязные приемы. Но это был не Бейбарсов со своею кровью вепря и остальными чарами, нет, это был он, Ванька. Именно он давил на Таню, на ее чувство вины. Когда она прилетела к нему, шестнадцать лет назад, его душа ликовала. Он выиграл, еще бы! Но… потом он понял, что Таня, как таковая, ему не нужна. Он хотел ее заполучить, как золотой кубок на гонке, чтобы потом, когда пройдет азарт от игры, проставить на полку и забыть о его существовании до прихода друзей, перед которыми нужно похвастаться. Но… он так и не победил до конца. У нее была Анеля – ЕГО дочь. Если бы не было ее, Танина судьба сложилась бы совершенно по-другому. Она бы продолжала жить в своих мечтах, не замечая настоящего. А он был бы назван безоговорочным победителем. Но сейчас она с НИМ, и от этого Ване становилось плохо. Он не любил ее, но жаждал обладать. Никто не смеет уводить его девушку.
Половицы скрипнули, и, принеся с собой весеннюю сырость, в дом зашла женщина. Если бы Иван был магом, то он бы увидел ее с синей кожей, татуировками на обеих руках и в черном порванном платье. Но он стал обычным человеком, и пред ним стояла длинноволосая женщина в обыкновенной черной водолазке и джинсах, обутая в белые кроссовки и с убранными вороными волосами. Единственное, что осталось неизменным в ее облике – черные глаза, притягивающие взгляд и гипнотизирующие.
Ваня абсолютно не удивился тому, что она появилась, будто бы ждал ее, хотя и видел впервые.
- Мне нужна от тебя одна услуга – сладким голосом, лившимся густой массой, произнесла она, - За нее ты получишь то, что хотел. Гроттер будет твоя навеки.
Иван кивнул, хотя, в общем-то, его согласия никто не спрашивал. Он докажет некромагу, что он лучше его, уведя Таню обратно. То, что он погубит ее, мало его заботило.
Женщина улыбнулась улыбкой, от которой у мужчины непроизвольно пробежал по спине холодок.
- Тогда ты должен будешь доставить мне одну девчонку – Анелю.

***

Таня проснулась со странным ощущением полнейшего счастья. И это было какое-то особенное счастье, не такое, как она испытывала ранее, да и вообще ни на что не похожее. Не открывая глаз, она сладко улыбнулась чему-то и блаженно потянулась.
- Доброе утро, малышка, - донесся до нее бархатный голос, похожий на вкус хорошего вина многолетней выдержки.
- Глеб, мне тридцать пять лет! – слегка прищурившись от светящего в глаза солнца, произнесла она. Мужчина слегка улыбнулся одними глазами так, как умел только он.
- Могла бы слукавить и сказать, что тебе двадцать восемь, - смеясь, произнес он. А затем, ласково притянув ее к себе, добавил – Но ты все равно останешься моей малышкой!
Таня засмеялась, пытаясь освободиться от его объятий, впрочем, без особого энтузиазма.
Войдя в гостиную, они застали странную картину: Анеля, видимо давно уже проснувшаяся, сидела перед инструментом, по размерам чуть меньше контрабаса, а на тумбочке подозрительно тихо, дабы сэкономить магию, лежало кольцо Феофила Гроттера.
- Доброе утро, - произнесла девочка, увидев удивленно остановившихся в дверях родителей – Что-то вы сегодня поздно, завтрак уже, наверное, остыл.
- Не отвлекайте ее! Создание магического предмета – очень важная и опасная магия, для этого нужно полное сосредоточение! – начало распалятся кольцо – Ты, дщерь семейства Гроттеров, слава богу, в состоянии сама разогреть себе завтрак, так что забирай своего некромага и топай на кухню, не отвлекай девочку! А ты продолжай, чего расслабилась!
Анеля, вздохнув, выставила вперед ладонь, над которой тут же образовалась маленькая светящаяся искорка. Второй рукой девочка как бы хваталась за невидимые нитки и тянула искру в сторону, удлиняя ее. Затем отпускала руку и снова тянула. А искра вытягивалась в тоненькую ниточку, послушно следуя за рукой. Хоть и внешне это кажется просто, на самом деле создание магической нити требует большой концентрации. Надо предельно следить за своими мыслями и чувствами, чтобы нитка, пока послушно тянувшаяся в нужном направлении, не вырвалась и не обожгла руки. Лучший вариант – не думать ни о чем, или о чем-то положительном в меру, чтобы мысли не скакали из двух крайностей.
Нитка становилась все длиннее и длиннее. Она впитывала в себя сильную магию, ведь только сильный маг может создать и удержать искру, не говоря уже и о дальнейших над ней махинациях. Одним из таких магов и был сам Феофил Гроттер, ныне деда Филя, и его преемница. Когда нить достигла нужного размера, Анеля осторожно, следя за каждым движением, сложила руки вместе под оставшейся в воздухе ниткой. Затем, слегка подула на нее. Ее дыхание стукнулось о светящуюся преграду, сметая ее, как пыль. Нитка, в мгновение ока ставшая обычной бесцветной струной, упала на подложенные руки. Анеля аккуратно, пальцами, приподняла ее и положила в подготовленное место рядом с такими же струнами.
- Четырех с тебя вполне достаточно, - произнесло кольцо, стараясь скрыть свою гордость. Раньше такой трюк мог проделать только он, Фео Гроттер, но теперь… - Постарайся их настроить. Для этого бери нить и накручивай на колки…

***

- Где ты вчера была? – будничным тоном произнес Глеб, когда Анеля, отвязавшаяся от настырного прадедушки, показалась в дверях кухни. Завтрак, вопреки опасениям девочки, остыть не успел, и теперь оба родителя ели блины со сметаной и пили чай.
- Гуляла, - в тон ему ответила девочка, садясь за свое почетное место и макая блин в белую массу, - Сначала ходила по набережной, потом прогулялась по достопримечательностям, немного потанцевала в клубе и вернулась домой.
- А почему не предупредила? – встряла Таня. Ей почему-то жутко хотелось повоспитывать дочь.
- Я оставила записку, - сказала Анеля, откусывая маленький кусочек от блина и запивая его чаем, - К тому же подумала, что вас лучше не беспокоить, а мне как раз хотелось погулять лишний часик.
Таня слегка покраснела. Выходит, Анеля заходила… тогда? И ничего не сказала? Хотя, сама Таня пронимала, что сказать-то она, в принципе, ничего не могла, да и что говорить, девочка она не глупая, все понимает. Поэтому и решила погулять часик, чтобы родителям не было совсем уж совестно.
- Чтож, спасибо, Анель, завтрак – прелесть! – поблагодарил Глеб, видя, что и мать и дочь рвутся друг другу что-то сказать. Затем, встал со своего места, и, убрав посуду в мойку, ушел, плотно прикрыв за собой дверь.
Они остались одни. Анеля понимала, что ей нужно объяснить свой опрометчивый поступок, и тщательно подбирала, но никак не могла найти нужные слова:
- Мам… прости, но понимаешь… я…
- Спасибо тебе, - произнесла Таня, мгновенно ощутив, ЧТО было бы, не сбеги Анеля из дома, - Если бы не ты, я бы до сих пор жила в этой дурацкой избушке вместе с Ваней. И еще: прости меня за то, что так долго позволяла ему тебя мучить. Наверное, когда ты вырастешь, ты поймешь, почему я вела себя именно так, но все равно прости. Я все же была огромной дурой!
- Ну что ты, мамочка! – Анеля обняла ее, чувствуя, какая же она все же счастливая! Любящие родители, беззаботная жизнь и настоящий друг – неделю назад она видела все это разве только в мечтах.
А Таня думала, какая же она была дура, что позволяла Валялкину мучить ее ребенка! Она никогда не видела Анелю более счастливой, чем сейчас, здесь. Злиться на нее было просто невозможно. Но, немного подумав, она добавила:
- Только больше никогда так не делай!
Часть восьмая.


В хорошую семью для полной гармонии требуется урод.

Бывает такое состояние, когда кажется, что должно произойти что-то страшное. И от него не отделаться, даже если спрятаться в бункер или бомбоубежище, предварительно снабдив его всем необходимым. Такое состояние и было у Макса в это утро. Причину он объяснить не мог, но пустующая без родителей квартира как-то странно стала давить на него, потолок казался низким, комнаты маленькими, а воздуха мало. И какое-то чувство опасности. «Псих!» - выругался на себя парень, открывая окна. Затем, огляделся. Все как обычно: классический дизайн, немного очерченный готической кистью при содействии дорожайшей мамули, везде идеальный порядок, специально наведенный им перед приездом родителей. Что ни говори, а отец, уезжая, был в таком состоянии, что злить его сейчас – себе во вред. И тишина. Даже слишком уж неестественная для квартиры, в которой живет подросток.
Максим включил магнитофон на всю мощность, чтобы отделаться от странного ощущения. По квартире разнеслись жесткие мотивы его любимой песни, а затем солист с очень уж высоким голосом запел что-то на английском языке. Но даже в такой, казалось бы, не гнетущей обстановке, парень все равно чувствовал себя неуютно. Что-то обязательно должно произойти, он в этом уверен. «Может, это связано с Анелей? – подумал он – И ей грозит опасность? Но какая, вот в чем вопрос!». Он вдруг ощутил, что, понадобись ей помощь, он бы не раздумывая, хоть сейчас, прыгнул бы и в огонь и в воду, лишь бы с ней все было в порядке. «Ага, как же, - злостно прошептал его внутренний голос – В огонь и в воду прыгнуть – пожалуйста, а тогда, на крыше, девчонка сама тебя спасла! И ты, получается, даже как-то подверг ее опасности тем, что привел!».
Подумав об этом, он тотчас же испугался. Она могла погибнуть… то, что такая же участь ждала и его, он не принял во внимание. И из-за кого… странный человек там, на крыше – кто он? И зачем ему Анеля? В отличие от девочки, он не верил в то, что их банально перепутали с кем-то другим. Вторую такую девушку, как она найти невозможно – он в этом уверен. И не важно, что в нем говорит – здравый смысл или его чувства.
Он часто ловил себя на мысли, что хочет продлить минуты, проведенные с ней. Его будто одолевает какое-то чувство, название которого он мучительно пытался вспомнить и произнести. Пару раз он даже порывался сказать ей, но не находил нужных слов. Страшно подумать, что через неделю все кончится. «Я улечу в Магфорд, - обреченно думал он – И больше никогда ее не увижу. Дурацкая школа!». И в такие минуты он ненавидел эту школу еще сильнее. Но, тут же начинал себя успокаивать: «Я буду писать письма, обязательно буду. Да и вообще, приеду же я на лето домой! Надо только подождать два месяца, а дальше… целых три месяца в Питере, с ней!». Но, с другой стороны, понимал, что за этими тремя месяцами будет идти год, и всего лишь несколько праздников, когда учеников отпускают домой.
«Ничего, я еще придумаю. Я найду выход, или я – не я!» - твердо решил он. Но так и не нашел лучшего выхода из тревожного состояния, чем звонок Анеле.

***

Она идет по улице. Вокруг нее толпа людей, каждый одет в белую маску на все лицо. На одной маске грусть, на другой радость на третьей раздражение, апатия, пофигизм… и так до бесконечности. В толпе этой она чувствует себя одинокой. Оборачивается в поисках лица – настоящего лица, не маски, но вокруг только безликая толпа, серая и унылая. Она здесь никто. Белая ворона. Чужая среди своих. Есть множество слов, что отражают такое состояние. В мгновение ока улица пустеет. Теперь она стоит, не до конца понимая, что же произошло. Ветер поднимает с асфальта газеты, листья и несет дальше, вперед, куда-то, в сторону от нее. И шепот. Зловещий шепот продолжается, несмотря на то, что на улице никого нет. Кажется, будто это шепчут листья, а, может, ветер пытается что-то сказать ей, но она разбирает только бессвязное шептание?

***

- Голова раскалывается, - пожаловалась Анеля, решив передохнуть. Ее инструмент – виолончель, был почти готов, осталась только самая малость. Снабдить его магией, ведь помимо волшебных струн в основе Страдивари должна же быть магия, поднимающая ее в воздух. Но это снабжение магией и есть все самое трудное – проще приготовить инструмент самостоятельно, но это требует большого времени. Сколько изготавливался Танин контрабас, знает только сам создатель, дух которого мирно молчит на указательном пальце девочки.
Когда Феофил решил, что его правнучка достаточно сильна для создания летательного аппарата, выбор инструмента перед ним не стоял. Он был огромным поклонником струнных – они более обтекаемы и отлично лавируют в воздухе, так что решил сразу, что девочка будет создавать музыкальных инструмент. Долго правда выбирал, какой именно. Контрабас девочка бы не осилила – размер и звук не тот, она бы не могла так натянуть струны, да и вообще контрабас – это не ее. Ей бы больше пошло что-нибудь нежное, красиво звучащее. Но что? Скрипка слишком маленькая, хотя по звуку подходила идеально и девочка давно уже хотела на ней играть. Альт для нее слишком низок, а гитара в каком-то цыганско-рокерском стиле, не для нее уж точно. Ответ подсказала сама Анеля – предложила создать виолончель. Самый оптимальный вариант – звучание от скрипичного ключа до басового через теноровый, диапазон четыре октавы, а звучание у инструмента отдаленно напоминает человеческий голос. К тому же во многом нежнее и женственнее контрабаса. А по размерам чуть-чуть меньше.
Подходящую виолончель переместили из музыкального магазина, оставалось только заменить струны и подделать инструмент под себя. С первым девочка справилась, а вот наполнение магии требовало много энергии, поэтому он решил дать ей время на перерыв. В конце концов, она еще ребенок и без устали работать целый день не может.
- Вы скоро там? Дед, может, хватит? – Таня вошла в комнату, где уже почти весь день шло усиленное приготовление инструмента. Феофил еще с утра любезно предложил ей и Глебу «Погулять где-нибудь и не мешать девочке, ей нужно полное сосредоточение, иначе взлетит на воздух весь дом, вместе с его обитателями!». Как говорится, любите внуков, они отомстят вашим детям. А в этом случае выступает правнучка, которая никому мстить пока не собирается.
Анеля устало облокотилась на спинку дивана, закрыв глаза. Кто бы мог подумать, что это такое тяжелое занятие! Вроде бы, никто не говорил, что будет легко, но все же,… а еще инструмент наполнять магией! А для этого надо как следует «нагулять» энергию, иначе от тебя ничего не останется, кроме наполненного полностью инструмента. И будет что-то похожее с кольцом деды Фили, только уже без пятиминутной болтовни.
В голове девочки, как возбужденные пчелы в рое, вились, летали и жужжали мысли. Она старалась не думать ни о чем пока создавала струны и все остальное, но теперь, когда выдался пятиминутный (любимый прадедушка вряд ли даст больше времени на заслуженный отдых) перерыв, все отгоняемые мысли соскреблись со стенок и прилетели, ожидая расфасовки. Она думала обо всем и сразу – о странном покушении, которое почему-то не выходило у нее из головы, о Максиме, о своих родителях и их отношениях, о своих чувствах, которые в последнее время абсолютно вышли из-под ее здравого контроля, об инструменте, наконец, да и вообще о том, как жить дальше. Но вопреки обычному, она не старалась разобраться в этих мыслях, а просто молча внимала, перемешивая это все в какую-то мысленную кашу, ибо сил еще и на расфасовку у нее не осталось. Кашу разгр*делать нехорошо* она будет потом, может, завтра, а может позже. Сейчас для нее главное – отдохнуть, собраться с силами за минимальное время и наполнить-таки инструмент магией. Прадед говорил, что магией каждый наполняет сам, тут нет особых правил. Начинают, правда, с прикосновения к инструменту, а далее уже у кого как. И произойти может все, что угодно – аппарат может начать взлетать, исчезать или наоборот светиться, а в конечном итоге меняется до неузнаваемости. И это настолько неконтролируемый процесс, что многие сильные маги бояться создавать свои инструменты именно из-за него. Но тогда в большей степени странно, почему опытный маг доверил это дело девочке, без как такового магического образования?- Так, все, хватит думать, приступай! – проворчало кольцо через некоторое время - Work is terrible only that who from it runs. (Работа страшна лишь тем, кто от нее убегает, англ.)!!
Анеля послушно села возле инструмента. Слегка провела рукой по гладкой полировке, чувствуя, как ладонь от прикосновения начинает пульсировать. Затем, набрав побольше воздуха, она задержала ладонь на деке. Тут же ее будто бы пронзили сотни игл, и из них потекла жидкость, переливаясь в инструмент. Рука будто бы налилась свинцом и не могла сдвинуться ни на миллиметр. У девочки закружилась голова, и она с трудом удерживалась, чтобы не упасть в обморок. Перед глазами все поплыло, и она видела все происходящее – светящуюся ладонь, убранство комнаты, как в тумане. Сквозь пелену до нее доносился что-то требовательно говорящий голос деда, исходивший из кольца. Она не чувствовала ничего, все это происходило не с ней. Не было боли, страха, просто кто-то медленно высасывал ее силу и энергию, отчего все вокруг плавало по невидимой воде. Анеля закрыла глаза, чтобы не видеть расплывающихся картин, иначе ей станет еще хуже. Перед глазами тут же встала странная картина – она стоит посреди пустующей улицы на ветру, не смея шелохнуться. До ее ушей доноситься странный шепот, в котором слилось множество голосов, говоривших что-то непонятное. Или это не шепот вовсе, а шум ветра? Или ветер пытается ей что-то сказать, но она не слышит?
Виолончель больно обожгла руку, тем самым вернув девочку из странного мес

- Ваш чай, господа, - произнес он, ставя поднос.
- Ну, говори, - произнесла Таня, глотнув немного из желтой чашки. Странно, но чай слегка отдавал клубникой и немного клюквой. В голове у женщины будто бы застучал маленький молоточек, неизвестно откуда взявшийся.
- Тань, прости меня, прошу тебя. Я был круглый дурак, когда говорил это все, - Ваня замечал, как с каждым выпитым глотком Танин взгляд добреет и становиться нежнее. Чтож, видимо зелье начало действовать.
Женщина внимательно смотрела на него, отпивая чай маленькими глотками. Странно, но она будто бы испытывала к нему некую симпатию, или, вернее сказать, влюблялась. С каждым выпитым глотком она замечала, как часто начинает стучать ее сердце, а его васильковые глаза становились нежнее и любимее, вытесняя из памяти черты Глеба. Когда на дне оставалось всего ничего, а Таня уже смотрела на него полными любви глазами, Ваня понял, что пора действовать. «Она должна выпить все зелье, до последней капли, и тогда она забудет своего некромага, как сильно бы она его не любила!» - пронеслись у него в голове слова колдуньи. Но он не мог больше ждать. Она любит его, и один глоток ничего не изменит. Пора!
- Таня, - виноватым голосом произнес он – Прости меня. Прости и будь со мной!
Последний удар был нанесен прямо в сердце. Танино сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она громко крикнула «Да!!», мгновенно позабыв о Бейбарсове и о своей дочери. Она будет с ним! И улетит в тайгу, к нему, жить в домике, лечить зверушек и вечерами пить чай из самовара и смотреть друг другу в глаза, ощущая необыкновенную любовь и ласку.
Они вышли из кафе, держа друг друга за руки, как когда-то в детстве. А на столе осталась желтая чашка с глотком волшебного чая, подарившего Тане любовь, а, может, разрушившего ее жизнь и жизнь еще двух людей.
Часть десятая

Большое препятствие для счастья - это ожидание слишком большого счастья.

Виолончель неслась вперед быстро, безумно, стараясь вобрать в себя каждую секунду своего первого полета. Она летела над морем так низко, что соленые морские брызги попадали в лицо Анеле, заставляя ее слегка прищуривать глаза, блестевшие от восторга. Волосы развевались на ветру, как черные шелковые крылья, а правая рука уверено держала перед собой смычок. Она летела над морем на своем инструменте, безмерно покорным ее сильной воле и нежным и мягким рукам.
Странно, но на этом инструменте она не боялась использовать всю свою силу на самом быстром заклинании, даже наоборот, виолончель будто бы просила ее об этом. И девушка уступила. Она полетела вперед с бешеной скоростью, оставив далеко позади Максима с его летающим мотоциклом. Иногда, правда, ей хотелось развернуться и догнать его, но тут в игру вступала тетушка Гордость, и девочка еще сильнее сжимала смычок, направленный в одну и ту же точку.
- Может, все же перестанешь нестись незнамо куда на своей скрипке? – спросил неожиданно появившийся из воздуха прямо перед ней Максим.
- Виолончели, - тоном аля учительница младших классов Марья Ивановна поправила девочка, разворачивая инструмент и зависая в воздухе, - и почему это абы куда? У меня есть точное направление – вперед.
- Долетаешься ты как-нибудь, - грустно констатировал парень, останавливаясь, но мотор, на всякий случай, не заглушая. Мало ли, взбредет этой сумасбродной девчонке опять куда-нибудь скакнуть.
- Может быть, - покорным голосом произнесла девочка, не желая спорить и давно уже поняв, что это бесполезно. Они только поссорятся, а, из-за чисто Гроттеровского упрямства и Бейбарсовской настойчивости, она все равно сделает так, как хотела. Если, конечно, вовремя не поменяет решение. Но тут же в ее глазах, было погрустневших, снова заплясали азартные огоньки, - Но в том, чтобы пролететь кружок – другой, я ничего предосудительного не вижу! Догоняй!
Из кольца вырвалась искра и тут же виолончель оторвалась, с огромной скоростью проносясь мимо парня. Тому ничего не оставалось, как последовать за ней, обещая, что разберется с девчонкой, когда нагонит.
Ветер бил ей в лицо, развевая волосы и заставляя слегка прищуривать глаза. Она неслась без видимой цели над бескрайним океаном, лишь только получая удовольствие от быстрого полета. Иногда ей навстречу прыгали дельфины, приветствуя ее громкими криками. Девочка смеялась и еще крепче сжимала смычок.
Вдруг, глаза ей ослепила странная вспышка. Девочка заслонила лицо рукой и тут же спохватилась, но было уже поздно. Виолончель, точно копирующая движения руки со смычком, остановилась и подалась вправо настолько резко, что Анеля, не удержавшись, чуть не упала. Она в последнюю минуту схватилась второй рукой за гриф, но смычок вылетел и упал в развернувшийся внизу водоворот, увлекая за собой инструмент вместе с зажмурившей глаза девочкой. В конце концов, если ей суждено умереть, то она не обязана еще и смотреть на это!
Неожиданно, чьи-то руки подхватили ее за талию и, резко подняв, усадили на колени. Анеля обвилась руками вокруг его шеи, открывая глаза и с благодарностью смотря на ухмыляющееся лицо Максима. Затем, осознав все произошедшее, перевела взгляд на водоворот, при ближайшем рассмотрении оказавшийся просто порталом. Некоторое время там царило безмолвие, а затем, заставив Анелю от испуга сильнее прижался к парню, вылетела ветвистая молния и, блеснув, исчезла, а вместе с ней и магическая воронка.
- Ну что, теперь-то ты мне веришь? – победно произнес парень.
- Absque omni exceptione (Без всякого сомнения, лат) – ответило за нее кольцо. Если бы у него было лицо, то оно явно бы смотрело на парня с примесью благодарности и ревности за то, что спас правнучку он, а не сам Феофил.
Девочка слегка покраснела и отстранилась, неожиданно подумав, что прижимается к Максиму слишком уж сильно.
- А моя виолончель она тоже… туда, да? – грустно проговорила Анеля, понимая, что все ее усилия впустую. Ей было очень жалко инструмент, который успел стать ее частью, еще одной вещью, без которой ее жизнь не такая полноценная.
- Ну неужели ты думаешь, что я буду тебя расстраивать, спасая тебя но бросая на произвол твою скрипку? – парень поднял вверх другую руку, в которой сжимал волшебный инструмент, - А вообще, ты так сильно в нее вцепилась, что, можно сказать, спасла сама.
- Максим, спасибо! Ты – чудо!! – девочка на радостях обняла его и чмокнула в щеку.
Затем, слегка смутилась, поймав на себе вопросительный взгляд парня. «В конце-концов, поцелуй в щеку – милый дружеский жест. И все!» - решила она, делая вид, что забыла об этом случае и тут же потянулась к виолончели.
- Аmor non nisi parendo vincitur (Любовь иначе не победить, как ей повинуясь, лат) – пробормотало кольцо, и Анеля мысленно порадовалась, что Максим не знает латинский.

***

«Я ухожу к нему. Прости» - Танины слова назойливой мухой вертелись в голове Глеба, напоминая ему о самом жестоком разочаровании за всю историю. Она ушла! И это после того, как он окончательно поверил в то, что она здесь, с ним рядом, и это навсегда. Он поднялся на седьмое небо от счастья, не подумав о том, как больно оттуда падать. Все было идеально – он не хамил ей, не грубил, он даже не противился ее воле, а что в итоге? Она специально прилетела сюда, к нему, для того, чтобы снова отобрать надежду, ей же подаренную. Только на этот раз он вряд ли выкарабкается. Ему было все равно. Разум его будто бы накрыли большой темной пеленой, он перестал понимать происходящее, перестал что-либо думать, и только эти ее слова били по вискам как отбойные молотки.
Все очертания расплывались, как сигаретный дым. Едкий, противный, но притягательный. Безумно похожий на жизнь – она такая же мрачная, едкая, но из нее не выбраться, не спастись. Ее можно лишь увидеть по-другому, но это если есть смысл жизни – человек, который раскрашивает серые будни красками как задумчивый художник-авангардист.
Ее лицо он видел расплывчато. Любимые изумрудные глаза смотрели на него виновато и отрешенно. Он для нее – исписанная страница. Она любит Ваню. И улетит к нему, забрав с собою дочь и оставив его одного, доживать свой век, который никак нельзя сократить. А с ней улетит Анеля – он просто уверен, она не останется с ним. Его невозможно любить.
- Глеб, ты меня слышишь? – с лица Тани постепенно исчезала вся уверенность. Он стоял со странным апатичным выражением лица. В глазах его не читалось ничего кроме боли – дикой, всепоглощающей. Женщина ругала себя последними словами, но она не могла иначе. Она любит Ваню. Тогда почему ее так тянет к нему, почему хочется крикнуть: «Нет!! Не слушай меня! Я люблю тебя!» и броситься ему на шею?
«Это глупость, - подумала она – Я люблю Ваню». Но почему так! Почему она не может развернуться! Что ее держит? Если она твердо знает, что любит Валялкина, почему она тогда стоит здесь и пытается привести его в чувство?
- Уходи, - отрешенно произнес Глеб. Ему все равно. Уже все равно. Почему она стоит здесь? Почему не бежит к своему Валенку? Он сейчас хочет только одного – остаться одному. Пусть она уходит, раз так решила. А он хочет одного – остаться со своими переживаниями. И глотком красного крепленого. Или еще чего-нибудь.
- Глеб… - Таня пытается как-то успокоить его, не понимая, зачем, ей, собственно, это нужно. «Я люблю Ваню» - эти слова как программа, как какой-то блок или твердое утверждение, аксиома. Но почему тогда ей хочется остаться здесь, с ним?
- Уходи!!!! – мужчина с трудом удерживался от крика. Зачем она это делает? Почему снова мучает его? Он не достаточно страдал все эти годы? Почему она так издевается над ним?
Таня выбегает на улицу, лицо красное от слез. Почему она плачет? Дышать становиться тяжело, и она бежит, не зная, куда. Мучительно болит где-то в области сердца, там образовывается пустота. Почему? Она ведь должна чувствовать легкость – она же любит Ваню! Но вот только сердце ее осталось там, в старой двухкомнатной квартире, где остался стоять, пораженный, человек, один взгляд которого предательски заставляет замирать сердце. Так нельзя! Она любит Ваню!
Слезы текут по щекам, обжигая. Глаза затуманились, а виски нещадно пульсируют. В голове лишь один вопрос: «Почему?». Почему она так несчастна? Она любит Ваню, но почему так страдает, оттолкнув от себя Глеба?
Она еще придет. Ей надо забрать Анелю. Ваня почему-то изъявил желание жить с ней, «как раньше». Она придет. А пока надо разобраться с отелем – она перелетит в тайгу только завтра, и не ночевать же на улице?
Она все сделала правильно. Но откуда тогда такая боль в сердце?

***

- Папа? – Анеля вошла в подозрительно молчаливую квартиру. Почему так тихо? Родители же должны уже давно быть дома. Девять вечера, как никак!
Анеля представляла, как ей попадет за то, что она «чуть-чуть» задержалась с Максимом. После полета, когда ребята опять вернулись в Петербург, парень пригласил ее в кафешку, мотивировав тем, что «Уже поздно, а есть надо всем, даже бесстрашным летчикам. А, вернее, симпатичным летчицам». Девочка просто не могла отказаться, хотя бы потому, что была ужасно голодна.
Мило болтая в одном из здешних ресторанов под редкие комментарии прадедушки, Анеля сама не заметила, как день сменился вечером. А опомнилась только когда вышла на улицу и заметила, что уже стемнело. Максим, конечно, вызвался проводить ее до дома, чтобы с ней, не дай бог, ничего не случилось. Анеля уже мысленно представляла, что ей будет, и придумала даже пару-тройку отговорок, но тишина ее как-то насторожила.
- Ма-а-ам? – снова позвала девочка, но ответом ей была лишь тишина.
Девочка открыла дверь на кухню, и оттуда тут же вылетело облако дыма дешевых сигарет, отчего в носу тут же защипало. С трудом проложив себе дорогу к окну, Анеля распахнула все створки и отодвинула шторы. Поток свежего воздуха тут же выгнал дым, оставив только жалкие его остатки.
На столе стояла полувыпитая бутылка красного вина долгой выдержки, а по соседству скромненько примостилась пустая рюмка. Маленькая тарелка с маринованными огурцами, отверженная, лежала чуть поодаль, обреченно и печально держа огурцы в кучке, к которой, видимо, даже не притрагивались. Глеб сидел, подперев голову руками, с сигаретой в руке и, казалось, даже не замечал присутствия дочери.
- Папа!! – Анеля тут же убрала недопитую бутылку и сигарету и уставилась на отца в ожидании объяснений. Тот лишь убрал руки с лица, ставшего красным то ли от количества выпитого, то ли от переживания. Он посмотрел на дочь полными накопившейся боли глазами, внутри жалея, что она видит его таким. Почему она пришла? Лучше бы она исчезла вместе с матерью! Пускай они оставят его одного, не нужна ему их жалость!
Он пытался что-то сказать ей, но вырвался лишь хрип и судорожный кашель. Проклятые сигареты! Сколько он выкурил? Со способностью телепортировать пачки прямо из магазина он совсем потерял счет.
- Так, все здесь ясно, - девочка направила на него кольцо, - Отрезвонум нормаликус!
Из кольца весьма неохотно (великий маг из семейства Гроттер не любил вытрезвляющих заклинаний) вылетела яркая голубая вспышка. Анеля старалась не переборщить, но на некромагов все заклинания действуют заторможено, поэтому троекратное усиление пришлось как раз в пору.
К Глебу снова вернулась способность членораздельно говорить, да и беспорядок в мыслях тут же куда-то улетучился.
- Что ты делаешь? – первое, что нашелся спросить он, хотя спросить ему хотелось совсем другое. «Что я сам здесь делаю? И почему бутылка наполовину пуста? Это я, что ли? Надо же, одна вспышка – и полбутыли насмарку. Жаль, вино хорошее было», - вообщем, мысли его пока еще блуждали в некоей пространственности, уходя все дальше и дальше от причины, побудившей его «выбросить на ветер» полбутылки вина.
- Некромагом Глебом Бейбарсовым только что побит рекорд по самым глупым вопросам, - язвительно ответила Анеля, постепенно злясь на отца, допившегося до ненормального состояния, на мать, неизвестно где шляющуюся в девять вечера (то, что она и сама шлялась несколько минут там же, немало ее заботило), на деда, болтающего непонятно что, хорошо хоть на латинице, на уж очень наглого Макса, который таки оказался прав, да и на себя за компанию, - Ты лучше мне объясни, что тут произошло такого, что ты вытащил строго запечатанную бутылку? И где мама?
При упоминании причины столь глубокого «погружения в себя» лицо Глеба стало суровым до невозможности. Отошедшая было боль вновь вернулась в троекратной силе.
- Она ушла, - небрежно бросил он, стараясь хотя бы внешне оставаться невозмутимым.
- Куда ушла? – в душу девочки закрались смутные опасения, но она старалась их развеять. Но, как видно, не судьба.
- К Валялкину. В лес, - Глебу тяжело давалось каждое произнесенное им слово. Сил не хватало. Это пытка никогда не кончится. И временная вспышка счастья – лишь еще большее испытание.
Он бесшумно встал и прошел мимо остолбеневшей от неожиданности девочки. Сейчас ему хочется только одного – спать. Все же после отрезвляющих заклинаний чувствуешь усталость, а, может, дело совсем не в них?
Анеля не понимала, что произошло. Неужели ее мама опять вернулась к Валялкину? Но этого же не может быть! Она сама недавно благодарила девочку за то, что улетела в Питер и, тем самым, помогла ей вырваться из деревенского домика! И теперь такая перемена… «Что-то тут определенно не так!» - решила она.
Часть одиннадцатая.

Настоящую любовь можно узнать по тому, насколько от нее человек становится лучше, и еще по тому, насколько от нее в душе светлеет.

- Ну что, Вульф, ты готов снова приняться за дело? – женщина выжидательно посмотрела на него. Мужчина ехидно усмехнулся. Он знал, что без него они не обойдутся. Он всегда доводил дела до конца, даже если и не получилось там, на крыше, то он обязательно доберется до этой нахальной девчонки. Сколько бы магов не стояли на его пути.
- Что, гениальный план с порталом провалился? – язвительно спросил он.
- Это не твое дело, - отрезала женщина, и ее черные волосы как-то угрожающе зашевелились, - Так ты возьмешься? Плачу вдвое больше.
Мужчина снова усмехнулся, но на этот раз усмешка вышла какой-то горькой. Если бы он не хотел, он бы не взялся, собери она хоть все деньги мира и отдай ему. Зачем ему они? На них не купишь то, что ему мучительно хотелось бы получить…
Он лишь коротко кивнул, соглашаясь.
- Чтож, - женщина другого ответа и не ожидала. После этого поражения он готов был бы взяться хоть бесплатно, лишь бы завершить его. Поэтому волноваться ей не стоит, - Тогда приступай. На этот раз будет послабление – девчонку можно оглушить или обезоружить. Но не более. И аккуратнее – у нее ценный дар, такой появляются в этом мире крайне редко.

***

Анеля молча вошла на кухню. Глеб, оторвавшийся от своих мыслей, отрешенно взглянул на нее, а затем снова превратился в мраморную статую Мыслителя. Хотя, мыслей-то у него никаких не было – сейчас он был просто не в том состоянии. Просто пустота в голове и полное равнодушие ко всему происходящему.
- Знаешь, пап, я тут кое-что вспомнила, - как бы невзначай произнесла Анеля, рыская по полкам в поисках упаковки с ее любимым зеленым чаем с мятой, - Однажды, один китаец пришел к тибетскому монарху, который считался чем-то типа мага. Он, монарх, в смысле, еще и увлекался ювелирными украшениями, так вот китаец попросил его выковать на кольце надпись, которая бы утешала его в горе, но не давала забыться в радости. И сроку ему дал три дня. А на третий день он пришел, и монарх протянул ему кольцо, где было выгравировано угадай что?
Глеб поднял на нее удивленные глаза. К чему это она сейчас?
- Нет, ты подумай, - Анеля, найдя, наконец, нужную банку, высыпала в чашку несколько ложек и, залив кипятком и оставив отстаиваться, требовательно взглянула на отца. Тот растерялся.
- Бывает хуже? – Анеля покачала головой. Затем, чуть-чуть подождав, ответила:
- Нет. Он написал: и это пройдет, - Глеб вяло кивнул, соглашаясь. Анеля села напротив, взглянув ему в глаза:
- Пап, ты сам на себя не похож. Пойми, это еще не конец. Нельзя сдаваться! Ты кто, в конце концов? Ты – Глеб Бейбарсов! Ты же никогда не отступаешь, находишь выход из самой безвыходной ситуации. И что с тобой стало теперь? Куда делся шарм, обаяние, и, самое главное, кураж? Ты сейчас похож на какого-то депрессивного… кхм… вообщем, встряхнись!
- А смысл? – Глеб постепенно начинал злиться. Зачем она ему это говорит? Он ведь ей не нужен! Он не нужен никому…
- Зачем смысл? – притворно удивилась девочка, - Ты меня удивляешь! Ты сколько лет живешь как растение? Куда подевался тот самый роковой некромаг, отвечай, однофамилец! Ты когда в последний раз вообще расслаблялся? Я имею в виду не загубление вина в непосильных количествах, а реальный отдых. Когда звонил Свеколт с Аббатиковой? Нельзя же так, они же, все-таки, твои некросестры! Ты ведь даже не знаешь, что у них нового! Когда в последний раз ходил в консерваторию? Или на концерт какой-нибудь? Я вот с радостью сходила бы на скрипку в ДК завтра вечером.
И еще, вино – изысканный напиток, получаемый полным или частичным спиртовым брожением виноградного или плодово-ягодного сока. Употребляется на праздники или с утра, как в Греции, в качестве аперитива. Иногда выпивается вечером в приятной дамской компании. Нельзя его употре^цветочек^, как водку, в безмерных количествах только для создания невесомого ощущения. Это, во-первых, дорого, во-вторых, вредно для тех же вкусовых рецепторов. Так что лавочка будет временно прикрыта на одно хорошее светлое заклинание.
Глеб не сводил с нее удивленных глаз. А ведь она права! Когда он вообще в последний раз получал удовольствие от жизни? И с Жанной и Леной нехорошо получилось. А они ведь ему звонили, пытались поддержать, но он сначала скомкано отвечал, а после вообще перестал брать трубку. Он не видел жизни без НЕЕ. Чтобы там не говорили про то, что некромаги не умеют любить. О нет, снова эти мысли! Анеля говорит, надо выбираться, и он абсолютно с ней согласен. Но как?
- Так, все с тобой ясно, пациент, - произнесла девочка, видя его замешательство, - Тогда вступает в силу программа реабилитации. Для начала, мы с тобой пройдемся по салонам, ты уже утратил боевой вид. Что ни говори, а полбутылки красного, а после еще отрезвляющее заклинание не очень хорошо влияют на внешность. Отвертеться у тебя не получиться – я уже записала тебя на прием через три часа. А пока – отдыхай, а у меня появилось срочное дело. И еще – все будет хорошо! Ты уж мне поверь.
Анеля выскочила из кухни, оставив ошарашенного Глеба переваривать информацию. С ним все будет нормально, но встает вопрос в другом – как вернуть блудную мать семье? Ведь явно же с Валялкиным дело нечисто. Для этого нужен даже не психолог или психиатр, а настоящий телепат… и, кажется, есть человек, который в состоянии ей помочь.- Маш, ничего сверхъестественного делать не придется, ты уж мне поверь. Я буду задавать ей наводящие вопросы, а ты попытаешься подзеркалить, - Анеля пыталась уговорить заупрямившуюся девочку на том конце зудильника. Та грызла карамельку и говорила, что отец строго запретил ей читать чужие мысли, не упомянув о том, что обычно этим табу пренебрегает.
- А зашем эшо это? – спросила девочка, пытаясь разжевать конфету.
- Понимаешь, ты поможешь мне, и еще двум людям. Очень сильно. И, в конце концов, ты откажешь в помощи крестной сестре?
Маша слегка фыркнула, понимая, что отказаться не может:
- Фтоф, твоя фзяла. Только папе ни шлова!
- Обещаю, - улыбнувшись, проговорила девушка. Чтож, теперь она точно узнает, в чем дело – Маша отличный телепат. Может пролезть сквозь любой барьер, сама девушка в этом много раз убеждалась. В общем, гены Ягуна не пропали даром.
Затем, отключившись, она с беспокойством посмотрела в сторону закрытой двери на кухню. С той стороны подозрительно тихо. Хотя, как должно быть, когда человек переосмысливает свою жизнь? Не рок-концерт, уж точно.
А Глеб, оставленный девочкой, некоторое время приходил в себя. Она права, это нельзя не признать. Впервые в жизни ему давали советы, да еще и таким наглым и своевольным тоном, совершенно не боясь. Но от этого мужчина только еще сильнее понимал ее правоту – действительно, в кого он превратился? Она много раз говорила ему «нет!», говорила, что любит Валялкина, но это не заботило. Что стало теперь? Он совершенно не будет ее добиваться, опустит руки? «Ну уж нет! – говорило ущемленное самолюбие – Девчонка права, хватит жить, как растение. Станешь как раньше, а там уж посмотрим по обстоятельствам». Только для начала нужно сделать одно дело, которое так давно откладывалось…
Мужчина достал из кармана брюк зудильник.
- Да… это ты? – донесся оттуда удивленный женский голос.
- Привет, Лен. Извини, что долго не звонил… как дела?

***

Таня лежала на кровати, немигающим взглядом глядя в потолок. Почему все так? Почему же ей так плохо? Она должна радоваться – она теперь будет с любимым человеком, дочкой, и никто не будет ей мешать, но почему тогда так плохо? Как будто бы она потеряла что-то важное в своей жизни.
Ее раздумья прервал стук в дверь. А затем в гостиничный номер вошла Анеля, смотря на мать холодным взглядом.
- Анеля, я так рада… - женщина осеклась, увидев выражение лица девочки. Явно она пришла сюда не потому, что соскучилась. Или не только по этому.
- Мам, объясни мне, пожалуйста, что все это значит? – Анеля старалась подавлять эмоции, и это у нее получалось неплохо. Сказывалась наследственность, а, может, жизнь в тайге.
- Анель, понимаешь, - женщина сама не могла понять, ради чего она все это делала. - Я люблю Ваню и…
- Неужели? А кто мне недавно говорил, что рада, сбежав из тайги сюда, где хоть какая-то цивилизация! – Анеля смотрела сурово и непонимающе, в глубине души удивляясь этой резкой перемене – А кто говорил папе, что любит его?
- Я люблю Ваню! – снова повторила Таня, чувствуя, что запуталась окончательно. Она же говорила это, она даже помнит когда, но почему ей сейчас хочется лететь туда, обратно, раз ей было так плохо?
- Да, как же! А он тебя любит, скажи мне? Он недостаточно тебя мучил? Вот скажи мне! – Анеля явно начинала злиться на мать, почему-то повторяющую одну и ту же фразу.
- Я люблю Ваню, - почти шепотом произнесла она, не понимая, что происходит. Почему так? За что?
- Да хватит тебе!! – разозлившись окончательно, прокричала Анеля. Затем, взяв себя в руки, проговорила – Я это уже слышала, и не раз. Чтож, решение твое, я ничего говорить не буду, просто надобности нет. Но в лес я не полечу, имей в виду!
И выскочила из комнаты, стараясь поскорее скрыться, спрятаться где-нибудь. Как такое возможно? Они же были счастливы! Ей даже казалось, что у нее наконец-то появилась настоящая семья, где все любят друг друга, а теперь вышло…. И как это произошло? Почему?
- Анель! – требовательно окликнул ее детский голос. Девушка только сейчас заметила, что стоит, оперевшись рукой о встававшую на ее пути стену. Тут же взяв себя в руки, она повернулась к Маше. Лицо у девочки было странно сосредоточенным и чем-то обеспокоенным.
- Ну что, есть вердикт специалиста? – Анеля заставила себя улыбнуться, с трудом удерживаясь, чтобы не расплакаться. Ей было безумно жаль мать, отца, жаль того хрупкого счастья, которое рухнуло так в одночасье.
- Есть. Понимаешь, она вроде бы нормальная, и не опровергала того, что ты говорила, но вот в чем дело,… когда ты в разговоре достигаешь определенного момента, затрагиваешь его, то у нее выскакивает мысль «Я люблю Ваню» и далее следующее. Я, конечно, ничего не утверждаю, но это похоже как программа на компьютере.
Анеля удивленно посмотрела на девочку, только что подтвердившую все ее самые страшные опасения. Выходит, она правильно думала, что тут что-то нечисто. Только что с этим «нечисто» делать, вот в чем вопрос.
Часть двенадцать.

Выше головы можно прыгнуть, если ее предварительно потерять.

- … И Маша сказала, что вот это вот… что она говорила про Валялкина, это что-то вроде программы, - Анеля плавно добралась до завершающего момента в своем нелегком рассказе, и с надеждой посмотрела на Максима. Она не понимала, почему решилась рассказать ему, вроде бы чужому человеку, все. «Наверное, дед был прав», - обреченно подумала она, но тут же отбросила эту мысль. Мало ей проблем, что ли? – Вообщем, отца я отправила в салон, пусть себя в порядок приведет, я, наверное, слишком сильно в него отрезвонумом пальнула. Так что у нас есть часа два-три.
- А почему так много? Ты его что, еще и заклинанием для усиленного роста и лохмачивания волос ударила? – спросил парень, отвлекшись от размышлений.
- Нет, подстригут его быстро, но ты бы видел, как на него парикмахерши смотрели,… пока ото всех отобьется, как раз часа два-три будет, - улыбнувшись, пояснила девочка - Ну, так что насчет мамы?
- Явно это инородная магия. Может сильный сглаз или какое-нибудь зелье. Но точно не Вуду – от него бы эффект другой был, да и мысли бы не путались. Тебе обязательно надо поговорить насчет этого с Глебом – если она сомневается, значит, шанс есть, пациент еще тепленький, - ответил он немного погодя. Явно это что-то серьезное, если так сильно может переменить мнение о человеке, да и вообще…
- Понятно… - хотя, на самом деле ей ничего понятно не было. Что с этим делать? Как сделать так, чтобы действия чего бы то ни было закончилось?
- Скажи мне, Анель, только честно, - парень решил прервать воцарившееся было молчание, - Что у тебя за способность вечно притягивать неприятности?
- Да, неужели? – притворно изумилась девочка – Так вот почему ты со мной общаешься, ходячая неприятность!
- От геморроя слышу! – шутя, ответил парень. Вдруг, ему показалось, что где-то впереди мелькнула чья-то тень. Он оглядел обстановку вокруг и пришел к нерадостному выводу, что зря они решили сократить путь через промежуток между домами. Балконы, располагающиеся непозволительно низко, лестницы, остатки мебели, которую выбрасывают прямо здесь – много мест, где можно спрятаться. К тому же, других людей здесь не было, и искать помощи нет смысла.
- Макс, ты чего? – Анеля удивленно наблюдала за тем, как из шутливого его лицо стало напряженно-сосредоточенным, он, казалось, высматривал что-то впереди. Сердце защемило какое-то странное предчувствие. Слишком поздно она вспомнила, что оставила недовольно бормотавшее о «наглых некромагах, абсолютно потерявших совесть, которым еще что-то надо от его внучки» кольцо дома, на тумбочке. Неожиданно она оказалась за спиной парня, напрягшегося в ожидании чего-то.
Неожиданно, откуда-то со стороны на парня обрушился удар, который тот едва успел отразить, загородившись попавшимся под руку предметом. При ближайшем рассмотрении это оказалась ножка от табуретки. Незнакомец, у которого в руках было более действенное оружие, снова напал, и Максим, увернувшись, крикнул:
- Беги!! – но Анеля замерла на месте, не в силах двинуться. Сейчас она просо не могла убежать – у странного незнакомца было огромное преимущество перед парнем, защищавшимся старой деревянной палкой. Ей нужно помочь. Но как, раз ее кольцо осталось дома? «Деда Филя, ну почему тебя нет, когда ты нужен!!» - мельком подумала она, осматриваясь в поисках какого-нибудь увесистого предмета и одновременно следя за поединком.
Максим с огромным трудом отражал удары – все же противник был намного старше и опытнее его. К тому же шрам, рассекавший левую щеку, явно говорил о его боевом опыте, не в пример Максиму, единственными противниками которого были заумные очкарики из Магфорда во время занятий историческим фехтованием. Пару раз ошибившись, парень получил царапину на предплечье и порванную на плече кофту. Хорошо хоть цел остался. Но ему приходилось отступать, уводя незнакомца дальше от Анели, хотя он и терял выходную для обороны позицию – отступление заводило его в угол.
Анеля судорожно соображала, как бы помочь парню, и одновременно не видя выхода. Она должна, просто обязана что-то сделать. Но как, раз у нее нет кольца? В этот момент она казалась себе жалкой и беспомощной. «Если бы не Максим, ты бы уже дважды была мертва! – ее внутренний голос явно сегодня был не в духе – А ты ему еще не верила, а он предупреждал,… нет бы поосторожней быть, а ты, наоборот, на рожон лезла, и что в итоге?»
Максим на секунду обернулся, посмотреть, где она и, удивившись, почему она все еще стоит? Он же говорил ей, чтобы она бежала! Мужчина, тем временем, воспользовавшись минутным замешательством, со всей силы полоснул парня по правому боку, немного промахнувшись. Тот скривился от боли, но продолжал защищаться, стараясь не замечать расползавшегося по кофте багрового пятна. Но мужчина, почувствовав его слабость, продолжал наступать с удвоенной силой. Наконец, «наградив» парня еще несколькими ранами он выбил из его рук ножку и сильно оттолкнул, отчего тот ударился спиной об стену здания и медленно осел на землю, теряя сознание от боли.
Мужчина, удостоверившись в том, что парень ему больше не помешает, двинулся к замеревшей от страха девочке. Та с ужасом смотрела на то, как парень, потеряв сознание, лежит, истекая кровью. За себя она не боялась абсолютно, но вот Максим… ему нужна помощь.
Мужчина, тем временем, подходил ближе, заставляя девочку отступать и забиваться в угол. Он примеривался, чем ударить так, чтобы сильно не покалечить. «Помни, девчонку можно только оглушить или обезоружить. И аккуратнее». Кажется, лучше все-таки рукоятью.
- Стой! – крикнула Анеля, ощутив спиной холод стены, - Что тебе от меня нужно?
- Мне – ничего, а вот одна дама просто горит желанием с тобой познакомиться, - ответил незнакомец, держа меч наготове.
Девочка взглянула на бесчувственного Максима, и ее захлестнула злость на этого человека. Смутно соображая, она выставила вперед правую руку:
- Не подходи!! – дальнейшее она видела как в тумане: от ее руки отделилась большая светящаяся голубая сфера и ударила в опешившего от такой неожиданности мужчину. Тот отлетел, упав на асфальт в достаточном от нее расстоянии.
Некоторое время понадобилось ей для того, чтобы полностью осмыслить ситуацию, а затем она со всех ног бросилась к парню:
- Максим!! Ты меня слышишь?! Очнись, кому говорят!!! – девочку от страха всю колотило, трясущимися руками она проверяла пульс, и, одновременно, старалась привести парня в чувство. «Господи! – думала она, - И это все из-за меня! Что мне теперь с ним делать? Как же я буду без него, если он…». Слезы предательски катились по ее щекам, падая на мокрую от крови и ее слез рубашку.
Наконец, после долгих попыток привести его в чувства, парень, наконец, открыл глаза. Он смутился и удивился, видя на обеспокоенном лице девочки, склонившейся над ним, слезы. Она плакала? Из-за него? С трудом отведя взгляд от любимого лица, он с удивлением воззрился на лежавшего невдалеке без чувств мужчину. Теперь уже он окончательно запутался.
- Что… что произошло? – с трудом выговорил Максим, приподнимаясь. Тут же боль в правом боку заставила его улечься обратно, припоминая незнакомого воителя самыми последними словами.
- Лежи, не шевелись! – Анеля запоздало остановила его, дотронувшись рукой до плеча и только потом заметив, что на нем была маленькая царапина. Девочка хотела уже спешно убрать руку, как вдруг ощутила знакомые покалывания, и ее рука снова наполнилась странным теплом, постепенно переходящим на то место, за которое она держалась. Когда ладонь перестала светиться и девочка убрала ее, плечо было абсолютно чистым, и только порванная водолазка говорила о том, что там вообще что-то было. Анеля поднесла руки к лицу, рассматривая их так, будто бы она видела их в первый раз. «Сначала шар, потом это, - думала она – С моей магией определенно что-то не так!». Но, вдруг в ее голове скользнула шальная мысль,… она дотронулась до его раны. Ее ладонь снова засветилась, но на этот раз силы понадобилось намного больше. Ее голова начала нещадно кружиться, когда рука вновь стала обычной, а на боку у Максима остался только заросший шрам.
Парень переводил удивленные взгляды то на свою рану, вернее, все, что от нее осталось, то на девочку. Такого он никак не ожидал.
- Теперь попробуй подняться… осторожнее! – крикнула она, видя, что парень пытается вскочить, - Голова закружиться, а спешить тебе некуда. Сейчас быстренько дойдем до твоего дома, и никаких «но»! Ты у нас раненный, или кто? Аккуратнее! И этот человек еще говорил мне, чтобы я была осторожнее?
- Не скрипи, как твой прадед! - ответил парень, силясь подняться. Голова все еще нещадно болела, и в ней абсолютно не укладывалось ничего из только что произошедшего, кроме того, что Анеля, каким-то чудесным образом смогла излечить его. «Она уже второй раз меня спасла, - думал он – И какой я после этого охранник! Меня самого чаще спасать надо!».
Поддерживая друг друга, и пуская безобидные комментарии, они скрылись из поля зрения, не заметив, что за ними давно уже наблюдает пара темных глаз.
Мужчина приподнялся на локте, взглядом ища свой меч. Ударило его, конечно, порядочно, и даже оглушило на какое-то время, но, так как он был некромагом, боль и головокружение исчезли быстро, и остальное время он просто лежал, не шевелясь и с интересом наблюдая за этой странной парой. Они оба вызвали у него воспоминания, до сих пор с болью отдающие в сердце…
Глеб, часом позже вышедший из салона, с удивлением обнаружил, что его никто, собственно, не ждет. Пожав плечами и подумав, куда это могла направиться его дочурка, он неспешно зашагал в сторону дома.

***

- То есть тебя одолела какая-то девочка? – насмешливый взгляд женщины прожигал его насквозь.
Мужчина усмехнулся. В общем-то, это выглядит именно так. Но, все же… в глубине души он жалел, что подписался на это дело: в нем неожиданно проснулась крепко спавшая жалость. Слишком уж девчонка напоминала ту, кого он безуспешно пытался забыть. А парня просто жалко – он помнил себя в его возрасте, отчаянного и готового на разного рода подвиги, нередко плачевно оборачивающиеся для него самого.
- Чтож, в таком случае у меня новый план, - женщина зловеще ухмыльнулась – Только на этот раз от тебя нужно только одно: припугнуть кого-нибудь из ее окружения. Могут быть друзья, родители, люди, которые ей дороги. А я выставлю условие и, вот увидишь, девчонка сама к нам прибежит.
Мужчина лишь сухо кивнул, соглашаясь. Чтож, кого именно нужно припугнуть, он знает. Только правильно ли это будет? Явно совесть его проснулась некстати.
Часть тринадцатая.

Быть героем - значит сражаться и против всесильной судьбы.

Маша сидела, обиженно закусив губу. Надо же! Сколько всего она сделала – и подзеркалила, и рассказала, и потом еще разобраться помогла, а ее куда – домой отправили, сказав, что родители будут волноваться. А эта история только-только стала ее интересовать… и пугать одновременно. Она впервые сталкивалась с действием сильного зелья, парализующего волю, и для нее это, бесспорно, был шок. И она не понимала, что дальше делать. Рассказать отцу? Наругает за подзеркаливание. Матери? Еще хуже. Но надо обязательно рассказать кому-нибудь из взрос

- Нет, я, сколько тебя знаю, все не перестаю тебе удивляться! А я думала у ВанВала в лесу ты посмирнеешь, а ты вон как,… но это даже к лучшему, не нужна мне смирная подруга! Так к чему ты мне все это рассказывала?
- Понимаешь, я хочу вернуться в лес к Ваньке, но…
- Опять «Но»? Гроттерша, ты точно не изменилась! Ты сама подумай, ты хочешь лететь в лес? – женщина сурово уставилась в экран в ожидании ответа. Ей всегда не нравилось, когда кто-то в чем-то сомневается, особенно когда это Таня и это касается ее чувств. То она любила Ваньку, то Пуппера, потом на Бейпесикова перешла, потом, казалось, снова Ванька, и тут – на тебе. У самой Гробыни таких проблем никогда не было – она не любила долгие душевные самокопания, и всегда все оборачивала в угоду себе. Наверное, именно поэтому сейчас она известная телезвезда, преемница Грызианы Припятсткой, ушедшей (вернее, утащенной – она яро сопротивлялась) на пенсию несколько лет назад. Живет в роскошной квартире на Лысой горе и у нее миллионы поклонников, буквально забрасывающих ее цветами, не то что какой-то там некромаг со своей черной розочкой. И сейчас она тут жалуется, в который раз, между прочим, кого выбрать: Колотисобакова или Ваньку, который, в прочем, Гробыне никогда не нравился. Слишком уж витающий в облаках, философ несчастный.
- Да, - ответила Таня, правда, как-то неуверенно, что не укрылось от всевидящей тележурналистки.
- А если честно? – видя, что женщина колеблется, она тяжело вздохнула. - Ну вот опять, снова здорово! Ты определись, с кем ты хочешь остаться: с маечником или Давислониковым?
- С Ваней, - Гробыне показалось, что она произнесла это как-то… автоматом, что ли, не раздумывая. «Явно там что-то произошло!» - решила она, и тут ее осенила светлая мысль:
- Слушай, Гроттерша, а что если я к тебе в Питер прилечу? А что, у меня как раз выходные, так что тебе очень-очень повезло! Я тогда завтра вечером уже буду, заодно захвачу с собой Гунния, он мои багажи потащит, и Летту с ее шариком, - как всегда, не дожидаясь ответа, Гробыня уже начала собираться. «Хорошо хоть спросила», - подумала Таня, понимая, что от назойливой подруги ей не отвертеться. Придется сейчас диктовать ей номер отеля, чтобы она заселилась туда со своей оравой.
Больше всего она боялась прилета Летты, или Виолетты, дочери Гуни и Гробыни. Характером она пошла полностью в мать: упрямая, острословная, наглая и ехидная. Она как-то прилетала к ним в «серую глушь», как она же и выразилась, и успела достать всех. Поладить с ней могла только Анеля, и то каким-то странным образом. По крайней мере, она одна на нее не жаловалась.
Летта владела даром предвидения, и часто помогала матери по работе – угадать клиентов, на которых «купятся» больше народа, предугадывала некоторые события, которые описывались в программах, и экс-Склепова не могла нарадоваться на свою дочурку.
Таня уже немного пожалела, что позвонила ей. Хотя, и оправдать себя она вполне могла – ей нужно было поговорить с понимающим, нормальным человеком. Хотя, можно ли назвать нормальной ту, которая в дружеской анкете на вопрос «Любимое блюдо» ответила «Греческий салат»? Все-таки Гробыня она и в Африке, и в Америке, и в Тибидохсе, и на Лысой горе – Гробыня, и никакие лекарства не помогут.

***

Они сидели на крыше и смотрели на заходящее солнце. И все равно, что весьма неосторожно и откровенно опасно. Это, возможно, был их последний вечер вместе, и он должен пройти так, как этого хочется именно им. И никто не помешает, иначе ему действительно не поздоровиться – кольцо Феофила Гроттера послушно несло вахту, готовое затрещать и подать знак, появись на горизонте хоть маломальская опасность.
Анеля весьма удивилась когда сегодня, возвратившись с отцом с концерта, увидела Максима, патрулировавшего окна ее комнаты на своем мотоцикле. Он предложил проехаться по ночному городу, и она, на свое удивление, согласилась. Только прихватила кольцо. Они летели на его мотоцикле, путешествие на котором во второй раз оказалось не таким страшным. Но все равно, когда парень увеличивал скорость, она испугано прижималась к нему. Наконец, она попросила парня остановить на одной из крыш, больше всего приглянувшихся ей – кататься больше она была не в силах. Либо у нее сильно развитая мотоциклофобия, либо дело в том, что парень слишком уж сильно гонит, а попросить ехать помедленнее ей не разрешает банальная гордость. Максим, конечно же, для приличия поворчал немного, но по тому, как и у него загорелись глаза, она поняла, что и ему самому хотелось где-нибудь приземлиться, и крыша подходит для этого как нельзя кстати. Они укрылись за огромным сооружением, название которого никак не хотело всплывать в голове и, обнявшись, смотрели на то, как солнце скрывается за горизонтом. У каждого из них были вопросы, которые мучительно хотелось задать, но они все никак не решались.
- Анеля, - решил нарушить тишину Максим, - Понимаешь, я давно уже хотел тебе сказать, но все не решался, а тут…
- … вся эта фигня с некромагом, колдуньей какой-то, силой моей к тому же, и еще эти дурацкие видения… - Анеля осеклась, поняв, что парень думал совершенно о другом, - Извини, это я так. Так что ты хотел сказать?
- Да так, не важно, - парень заставил себя невозмутимо улыбнуться. Последний день,… неужели он ей так и не признается? Нужные слова, полностью отображавшие его чувства, никак не хотели вспоминаться. Сколько его уже мучает склероз? Раньше он этого за собой никогда не замечал.
Анеля прижалась к нему, положив голову на его плечо и чувствуя, как сердце то замирает, то бешено стучит. Что она к нему чувствует? Симпатию, или нечто намного большее? Одно она знала точно – без него будет тоскливо и неимоверно скучно, не с кем будет гулять по городу долгими вечерами…
Он обнял ее за талию, заставив сердце снова бешено подскочить. Да что же это с ней такое? Они оба замерли, боясь спугнуть неожиданное счастье – пусть маленькое и на один вечер перед разлукой, но все-таки счастье.
- Максим… - Анеля, чуть-чуть повернувшись, заглянула ему в глаза, - А если,… если что-то случиться,… нет, не так – ты веришь мне?
- Анеля, ты это зачем… - в глазах парня появилось беспокойство. Зачем она его об этом спрашивает?
- Нет, ты скажи – ты веришь мне? – снова спросила девочка, но уже настойчивее.
- Да, - парень покорно повиновался. В конце концов, добиться от нее чего-то, если она этого не хочет – нереально.
- И ты обещаешь верить мне всегда, что бы не случилось? – Анеля чувствовала приближающуюся беду. Нет, сегодня ее трогать не будут, это будет как затишье перед бурей.
- Обещаю, - парень еще крепче прижал ее к себе, понимая, что никому не отдаст и одновременно сожалея, что он улетает завтра с утра…
Анеля поудобнее устроилась у него на плече, мечтая только о том, чтобы эти мгновения продлились как можно больше. Все ее проблемы, сила, родители, угрозы и опасности, все это потерялось ненадолго. Она не спрашивала себя, что будет завтра, как делала обычно. Благодаря Максиму она научилась ценить то, что есть у тебя сейчас, любить настоящее, не оглядываться назад и не делать прогнозы на будущее. Нельзя не сказать, что благодаря ему она пересмотрела свои взгляды на многие вещи. Он был с ней с самого начала ее новой жизни, всегда помогал, даже когда его не было рядом, она всегда чувствовала его присутствие. Он успел занять уголок в ее сердце, который без него опустеет. «Он уезжает всего на месяц. Дальше все лето в нашем распоряжении», - успокаивала себя девочка, но даже маленькая разлука казалась ей страшной. Девочка сама не заметила, как задремала, а Максим, боясь ее потревожить, продолжал сидеть, обняв ее и смотря на закат…

***

- Ты уверена? - Глеб недоверчиво посмотрел на Лену, ожидая подвоха, - Ведь это же невозможно! Откуда у него такое сильное зелье?
- Я не знаю, - некромагиня пожала плечами, - Но то, что это именно то, я уверена. В Магфорде я часто видела действие этого зелья, и, к сожалению, ничем не могу тебя порадовать. Зелье Полного Подчинения – очень опасная и необратимая вещь, сильнее по действию магии Вуду. Я не представляю, откуда оно у Валялкина – изготовить его практически нереально, но…
Глеб отвернулся к окну. Неужели это действительно зелье? Тогда шансы у него равны нулю – он и сам сталкивался с этим зельем, но не воспользовался им. Либо из-за зеркала Тантала, все равно результат остался бы один и тот же, либо из-за того, что считал это совсем уж жестоко по отношению к Тане. Он любил ее, чтобы там не говорили всякие дружки-философы, и хотел, чтобы она полюбила его. И это желание у него было велико, но после истории с Локоном Афродиты он понял, что нельзя заставлять кого-то влюбиться в него искусственным способом, с помощью зелий или разных артефактов. Поэтому зелье осталось без его внимания. И сейчас он узнает, что его вечный враг, светленький и чистенький ветеринар аки Валялкин, воспользовался им для той же цели, которой пытался добиться он.
- Глеб, мне очень жаль… - Лена, положив руку на плечо, попыталась поддержать его. Она никогда не тешилась иллюзиями и понимала, что заставить Таню вспомнить о своих чувствах – нереально. А если учесть еще и ее вечную способность кол*делать нехорошо*ся, то это вообще на грани фантастики.
- Извините, конечно, что вмешиваюсь, но Маша говорила, что Таня все помнит. Может, надежда еще есть? – встрял Ягун, о существовании которого, казалось, все забыли. Как только он услышал от своей дочери историю о Танином зомбировании, мужчина тут же вскочил на пылесос, и, как ополоумевший, летел в Питер, чтобы предупредить подругу. Он надеялся застать ее дома у Бейбарсова, хотя понимал минимальность такой удачи - после зелья она не могла бы больше находиться рядом с кем-либо, кроме Вани. И ему не повезло – дома оказался только Бейбарсов и Лена, которые о чем-то мирно беседовали. Ягун тут же, с порога, выпалил им новость, так как не мог больше держать огромную тайну в себе, и сейчас они уже втроем пытались понять, что же с Таней и как с этим бороться.
- Надежда умирает последней, - сухо проговорила Лена, - Как знать, может, она выпила не все зелье, тогда ее разум еще ею контролируем. И у нас есть шанс!
Глеб удивленно взглянул на них, стараясь не выдавать неожиданно охватившего его волнения. Неужели еще есть надежда? И он сможет вернуть Таню?
Внутри у Ягуна закипало недоверие. Почему он все рассказал этим некромагам? Он всегда недолюбливал Бейбарсова и подозрительно относился к его чувствам к Тане. Но сейчас у него мелькнула мысль, что не такой уж он и плохой, этот некромаг. По-крайней мере, он не зомбировал Таню сомнительными зельями, как его, бывший уже друг, Валялкин. Но вопрос в том, сумеет ли сама Таня пересилить магию, или она окажется намного сильнее ее чувств? Сможет ли Глеб спасти ее, вернуть любовь? Ответов на эти вопросы никто давать не собирался.
Часть пятнадцатая.

Даже в самой худшей судьбе есть возможности для счастливых перемен.
Раз…два…три…четыре…
Таня мучительно пыталась заснуть. В ее голову постоянно лезли странные мысли, не давая успокоиться и спокойно окунуться в царство Морфея. Он размышляла о Ване и Бейбарсове, причем о последнем гораздо больше. Она не видела его с той самой минуты, как, в слезах, выбежала из его дома, но все время чувствовала его присутствие. Он будто бы был рядом, следил за ней, не давая ей отдаться счастью с Ваней. И как этому некромагу удается доставать ее, даже когда его нет рядом?
И сейчас она лежала и считала, пытаясь привести мысли в порядок или вообще убрать на неопределенное время.
Пять…шесть…семь…восемь…
На стене тикали часы, безжалостно отмеряя время. Она очень хотела бы поймать эти стрелки и перевести время назад, когда она была счастлива. Она ведь была счастлива?
Смутно женщина поняла, что ведет отчет своей жизни как до и после. «До» она жила отлично, была искренне счастлива, открывала для себя новые грани и возможности. «После» - это сейчас, когда она разрывается между Ваней и Глебом, между своими мечтами и их с Ваней общей жизнью, между чувством и…чувством? Ведь к обоим она что-то испытывает, это ясно. И, Таня поймала себя на кощунственной мысли, это любовь. Ваню любит ее мозг, а Глеба… тут сложнее, она тянется к нему вся, хотя сила отталкивания предмета любви Валялкина сильнее, но постепенно ее душа берет верх. В ней будто бы идет война, причем явно гражданская, и левый фронт, именуемый сердечным, постепенно стал выходить из капитуляционного положения.
Девять…десять…
А грань между «до» и «после» все не видно. Когда ее счастливая жизнь превратилась в непрекращающийся, тягучий, как вареная сгущенка, кошмар? Таня все мучительно пыталась найти ответ на этот вопрос. Ведь, возможно, узнав причину, она на многое бы взглянула по-другому. Но причина ускользнула от нее, затерялась в глубинах сознания. А может быть, она сама хочет забыть о нем? Хочет полюбить Ваню, а причина именно в нем?
Одиннадцать…двенадцать…тринадцать…четырнадцать…
«Я же люблю Ваню, как можно так думать? – усовестила она себя, стараясь скрыть волнение, а, может, увести от близости разгадки – И люблю я Ваню, не Глеба! Как я могу к нему что-то испытывать?!»
Но, как она не старалась себя убедить, ее сердце все равно замирало, как только кто-то упоминал о нем, или она сама вспоминала его, его черные бездонные глаза, шелковые волосы, которые она любила перебирать, наглую усмешку, без которой, оказывается, жизнь – не жизнь, его бархатный голос, слыша который, она мгновенно забывала обо всем на свете…
Ваню она любила не так. Его она любила скромно, по-детски. Он был ей как приятный человек, чуть больше, чем просто друг. Это милая детская романтика, да и романтика ли? Романтики в Валялкине никогда не было. Просто что-то милое, детское и беззаботное. И она любит его. Нет той страсти, как с Бейбарсовым, но она любит его.
Пятнадцать…шестнадцать…
Глаза медленно закрываются. Но перед ними почему-то не встает образ «милого друга», даже наоборот. Она видит перед собой черную розу на ее белой подушке, освещаемую солнечными лучами. Такую, какой она увидела сегодня утром. И, что самое ужасное, она даже знает, от кого это.
Семнадцать…
«Я люблю Ваню!!» - эта мысль, выскакивая, жалит ее как оса, заставляя вернуться из мира грез. Но глаза она все же не открывает, продолжая любоваться на розу. Красиво.
Восемнадцать…
Уколов совести больше нет. Нет ничего. Только черная роза, на лепестках которой играют солнечные блики. Таня, не заметив, погрузилась в сон.
Девятнадцать. Двадцать.
Часы на стене пробили два раза и остановились.

***

Свет противно бил в лицо. Анеля, не желая просыпаться, развернулась на другой бок. Тут же по уставшим за ночь мышцам пробежались мурашки.
Девочка открыла глаза и только тут заметила, что все еще сидит на крыше, положив голову на плечо обнимающего ее Максима. Парень спал, прислонившись затылком к бетонной стене, и умиротворенная улыбка не сходила с его губ. Анеля легонько, чтобы не потревожить его, попыталась высвободиться из его объятий, но парень только сильнее прижал ее к себе. Чтож, теперь остается только ждать, когда он проснется – девочка пыталась его разбудить, но после двух неудачных попыток быстро прекратила это занятие.
Утро тем временем набирало обороты – солнце вышло из-за горизонта и небо окрасилось в привычный светло-голубой цвет, изредка оттениваемый белыми облаками. Внизу, девочка точно знала, медленно просыпалась жизнь, лопухоиды спешили на работу, она слышала рев машин и отблески перекликающихся голосов. Еще один день, ничем не примечательный для многих, но не для нее. Для нее вообще каждый день наполнен событиями, сменяющими друг друга, как в калейдоскопе. Хорошие чередуются с плохими, и, к ее глубокому сожалению, последних становилось все больше и больше. Он она верила, что все скоро образуется. Мать вернется домой, они будут жить счастливо, а неизвестный мужчина и какая-то дамочка не будут доставать ее и дадут, наконец, спокойно жить. А Максим… расставание с ним тяготило ее. Она не представляла, как будет жить без него, пуст даже и какой-то там месяц! Она будет считать дни, часы, секунды до его возвращения! А, может, то, что он улетит, даже лучше?
«Слушай меня внимательно! Ты обладаешь нешуточной силой, редкой для твоего мира, и Вельминра сделает все, чтобы заполучить ее. Могут пострадать дорогие тебе люди!» - слова женщины из своего сна вертелись у нее в голове. И она не видела смысла не верить им – по идее странно, что мысль надавить на нее таким способом раньше не пришла незадачливым похитителям в голову. Теперь даже находиться рядом с ней стало опасно. Дождалась. И за что? Что от нее надо какой-то Вельминре и некромагу-наемнику?
- Кажется, они уже ясно выразились – твоя сила, - неожиданно проворчало кольцо, заставив девочку вздрогнуть. Ясно, что ее мысли для него не являлись тайной.
Задумавшись, девочка даже сразу не заметила, что руки вокруг нее ослабли, а парень изучающее глядит на нее своими дымчато-серыми глазами. А, заметив, резко отпрянув, поднялась на ноги, протирая затекшую шею.
- Ну слава богу, проснулся наконец-таки! – произнесла она, изо всех сил стараясь не смущаться и не краснеть. Затем, придав лицу будничное выражение, поинтересовалась – Как спалось?
- Отлично, даже очень. А тебе? – нагло поинтересовался в ответ парень, слегка прищуриваясь от светящего в глаза солнца.
- Если не считать затекшей шеи и болящих мышц все просто здорово, - проговорила девочка, стараясь не обращать внимания на очень уж специфичный тон парня. Не хотелось бы ссориться с ним в последний день… - Так что в качестве компенсации ты просто обязан отвести меня обратно,… нет, мы пойдем пешком! – спешно выкрикнула она, видя, что парень встал и направляется к припаркованному тут же мотоциклу.
- А чего это? Неужели боишься? – парень снова хитро прищурился, но на этот раз, можно поклясться, солнце тут ни при чем.
- Вовсе нет! – произнесла девочка, понимая, что на мотоцикле они все-таки поедут. С другой стороны, так будет безопаснее и быстрее. Анеля понимала, что за отсутствие дома всю ночь ей светит отличный нагоняй и разбор полетов. А прадедушка будет поддакивать… за компанию.

***

Таня открыла глаза, преисполненная самых радостных предчувствий. Сейчас она опять обнаружит знакомую черную розу, которой как раз не хватает ее букету, стоявшему на тумбочке в хрустальной вазе,… но на подушке ничего не было. Таня удивленно приподнялась, оглядываясь и стараясь скрыть охватившее ее волнение. Она привыкла просыпаться, видя перед собой знаки внимания некромага, но почему-то сегодня таковых не обнаружилось. Может, что-то случилось?
Женщина с трудом избавилась от нараставшего гнева, возникшего, стоило ей взглянуть на букет черных роз в хрустальной вазе, совершенно не вписывающихся в общую обстановку. Опять этот некромаг ей мешает! Теперь из-за него все утро насмарку!
Неожиданно, Таня выхватила все розы, оставив вазу сиротливо стоять в углу, и, открыв окна нараспашку, выкинула букет на улицу. Не нужны они ей! Ей вообще от него ничего не нужно!
Розы дождем упали на асфальт, по пути теряя черные лепестки. Странно, но Таню охватило раскаяние за этот поступок, хотя она сама не понимала, почему. Она смотрела на одиноко кружащиеся лепестки, и ее сердце снова защемило болью, гораздо сильнее физической. Затем, стараясь отогнать наваждение, она закрыла окна, для верности зашторив их. Это она спросонья. Она любит Ваню, и точка. Стараясь думать о чем-то отвлеченном, она, одевшись, спустилась вниз, на завтрак. В конце концов, вчера она, испереживавшись, не спустилась на ужин, а одними мыслями сыт не будешь, как известно.
Она заказала свое любимое блюдо, но, вопреки обычному, вкуса не ощущала. И опять все из-за этого некромага! Ну, как так можно мучить тех, кого любишь?
Стараясь думать более позитивно, Таня снова вернулась в комнату. Идти никуда не хотелось абсолютно. Она чувствовала себя обманутой и обиженной, хотя некромаг, в общем-то, ничего ей не обещал. Но все же…
Она упала на кровать, мгновенно ощутив что-то под головой и услышав шелест бумаги. С удивлением она подняла с подушки маленький листок и, переполненная волнением и странным опасением, развернула его.
«Екатерининский парк, 6 вечера». Подпись отсутствовала, очевидно, Тане следовало самой догадаться, от кого это.
Женщина оглянулась, чтобы удостовериться, что в комнате никого, кроме нее, нет. Затем, положив записку на стол, испепелила ее заклинанием с запасного перстня. И, уже чисто автоматом, смахнула пепел на руку и поднесла к лицу. В нос ей ударил запах розы, до боли знакомый, и, кажется, послышался чей-то звонкий голос… но разобрать, чей он, женщина не смогла.
«Сначала розы, потом записка без обратного адреса… конспиратор фигов!» - злобно подумала она. Она придет, и окончательно выскажет ему в лицо все, что о нем думает! Почему он никак не хочет оставлять ее в покое?Таня нервно шагала по мостовой, постоянно озираясь. Она ни секунды не кол*делала нехорошо*, когда принимала решение придти в парк, но сейчас ее захлестнула волна страха, причем беспричинного. Что он, съест ее, что ли? Но все равно женщина испугано оглядывалась по сторонам, стараясь поскорее придти на назначенное место.
В парке было многолюдно, и Таня заметно расслабилась, находясь посреди толпы. Хотя, в конце концов, чего она боится? Женщина смутно понимала, что некромаг тут ни при чем. Но тогда чего?
Сильные руки обхватили ее талию, отчего Таню бросило в жар. Развернувшись, она столкнулась с взглядом черных глаз, смотревших на нее с безграничной нежностью. Неужели это и есть тот самый жесткий и властный некромаг, которого она знала? Кажется, она когда-то уже видела его таким…
«Я люблю Ваню!!» - эта мысль заставила ее резко отстраниться, буквально за уши оттаскивая из мира романтики и фантазий.
Глеб удивленно посмотрел на нее, не понимая, что заставило ее оттолкнуть его. минуту назад она смотрела на него с такой любов
Часть шестнадцатая.

Даже золотые руки иногда опускаются под своей тяжестью.

- Зелье? Ты в этом уверен? – Гробыня недоверчиво окинула взглядом ничуть не смутившегося внука Ягге. Надо же! Пришла скандалить к Бейбарсову, нашла всех, кроме самого некромага! Хотя, по идее – шесть вечера, он должен быть дома. И Анели нет, хотя этому Гробыня совсем не удивлялась – сама в ее возрасте пропадала вечерами. Но тот, что здесь компашка Ягун – Свеколт в полном составе, это, конечно, очень странно. Было, до того, как Ягун, весьма радостный оттого, что появилось с кем поболтать, рассказал изумленной телеведущей о Танином зомбировании.
- А то, мамочка моя бабуся! Машка – телепат отличный, вся в меня! – уши бывшего играющего комментатора попунцовели от гордости за родное чадо, сумевшее раскусить коварный план. Свеколт лишь сдержанно кашлянула, напоминая о своем присутствии, а так же о том, что она тоже сыграла не последнюю роль.
- Зелье Полного Подчинения не до конца, но все же парализовало волю и мысли Тани, - пояснила некромагиня. – Теперь каждый раз, как у нее будут возникать сомнения, она будет думать, что любит Ваню, и из этого будут исходить все ее дальнейшие мысли и действия. Но, поскольку действие зелья не полное, ее сильные чувства будут давить на действие зелья и, если чувства будут настоящими и сильнее зелья, то она станет такой, какой была до его действия, а если нет…
- Что будет тогда? – спросила Гробыня, хотя поняла то, что говорила женщина, только в общих чертах, да и то потому, что ей недавно все это объяснял Ягун.
- Тогда мысли, навеваемые зельем, постепенно заволокут ее собственные, и наступит ее полное зомбирование, - на мгновение в комнате повисла напряженная тишина. Все понимали, что будет, если Таня поверит в то, что так называемые мысли зелья – ее собственные.
- И она улетит в лес к Валялкину… - обреченно проговорила Гробыня, понимая, что теперь, зная такую страшную тайну, не может оставаться в стороне.
- … И разрушит с ним свою жизнь, а заодно и жизнь Анели, - в унисон ей продолжил Ягун.
Лена молчала. Не надо было озвучивать свои мысли, всем итак ясно, что она думала о том, что же будет с Глебом, если это случится. Он просто не переживет еще одного потрясения. И на этот раз упадническим настроением и образом жизни не ограничится.
- Так, я зверею! Дайте мне лобзик… нет, приведите Гуню, дайте ему лобзик и покажите ему Валялкина!! – гневно вскрикнула Гробыня. – Ну и гад же этот светлый! А мне он никогда не нравился, и теперь я понимаю, почему - такого второго поискать, если только через магрозыск!
Ягун промолчал, вспоминая, как, еще в студенческие годы, он говорил Тане, что Валялкин намного лучше Бейбарсова. И как же он тогда ошибался, приняв внешнюю оболочку светлого ветеринара за чистую монету! «А ведь для него животные всегда были важнее Тани, - мелькнула у него запоздалая мысль. – И в тайгу он улетел вопреки ее мнению, а Бейбарсов всегда рядом с ней был, поддерживал, пусть и специфично, но все-таки…»
- Еще не все потеряно. Надеюсь, ее чувства к Глебу намного сильнее магии, - стараясь их приободрить, проговорила Лена. – А что до него самого, то он сделает все возможное, чтобы расколдовать Таню, не будь он Глеб Бейбарсов!
- Будем надеяться, что ты права, - Ягуну не нужно было повторять два раза. – Только сейчас самое главное, чтобы их не захлестнула взаимная обида, которой, вы уж поверьте мне, у обоих предостаточно.
- Обида? Да Танька в вашего Травитараканова влюблена по уши, только боится себе в этом признаться, а теперь я даже понимаю, почему! – звонкий голос Гробыни эхом разнесся по квартире. – Да и он, знаете ли, ей не уступает – цветочки по утрам, признания всякие, рисуночки, вздохи томные… романтика, одним словом!
Правда, в последних словах не звучало одобрения, и это вполне понятно, зная Гробынину нелюбовь к романтике, которую она считала лишь пустой тратой времени. Но на походы в дорогие рестораны и еженедельные высылки круглой суммы «любимой» ее неприязнь не распространялась.
- Если это действительно так, то зелье долго действовать не будет. Никакая магия не может быть сильнее настоящей любви, - говоря так, Лена слегка покраснела, вспоминая Шурасика. Что ни говори, а всем хочется этой самой настоящей любви во всех ее проявлениях, даже некромагиням.
- Ну-ну, - недоверчиво потянул Ягун, для которого любовь существовала только в трех проявлениях: любовь к родным (к которым относилась мамочка его бабуся, Катя и близняшки), друзьям и пылесосам. – Но что мы тут стоим, гадаем? Все равно от нас ничего не зависит. Нам надо только сидеть и ждать, и надеяться на то, что все у этой парочки получиться. Правда, у меня пока это плохо получается, ненавижу ждать, но будем работать.

***

- Уезжаешь… - грустно проговорила Анеля, не в силах больше молчать. Они с Максимом стояли на перроне Волшебного Поезда до Магфорда, номер которого она так некстати забыла, абсолютно потерявшиеся в толпе отъезжающих и провожающих. Пара учеников, очевидно, узнав Максима, крикнули ему слова приветствия, но они остались незамеченными, потонув в общем гуле, а, может, парень просто не хотел сейчас отвлекаться ни на что. Несмотря на пестрость многоголосого гула, ребятам казалось, будто бы вокруг них тишина, пугающая, давящая на них. Они просто не слышали и не видели происходящего вокруг, сейчас для них важно только одно. Они расстаются, может, для того, чтобы увидеться позднее, а, может, навсегда.
Парень лишь коротко кивнул в ответ, не в силах произнести ни слова. Он стоял, с чемоданом в одной руке и подарком от Анели в другой, готовый по первому гудку запрыгнуть в поезд, но, смутно надеясь на то, что пауза, время, отведенное для прощания, продлиться как можно дольше. Ему безумно хотелось сейчас бросить все к черту, Магфорд, нравоучения родителей, все, и остаться здесь, с Анелей, и не бросать ее, когда он ей так нужен.
- Анеля, я… - парень пытался утешить ее чем-то, сказать что-нибудь веселое, подбадривающее, но, как назло, в голову ничего не лезло.
- Не надо, - девочка, улыбнувшись, остановила его. – Ты ни в чем не виноват. Ты должен лететь, понимаешь? К тому же месяц – это не так много. А ты ведь будешь писать, верно?
Она специально не стала упоминать о своем предчувствии и предупреждениях, сыплющихся на нее словно из рога изобилия, понимая, что тогда он точно останется. А находится сейчас рядом с ней опасно. «Если бы эта женщина сказала, кому конкретно из моих близких грозит опасность! – гневно подумала она – А то предупреждает туманно, опасайся… кого, зачем, когда, никто объяснять не собирается!»
До них, словно в тумане, донесся гудок. Поезд готовиться отъезжать. Значит, все. Сейчас приедет автомат для выдачи белых платочков, чтобы махать ими вслед уезжающему поезду.
Максим с трудом заставил себя отвернуться и идти в сторону поезда. Шаги давались ему тяжело, будто бы ноги были налиты свинцом. Возле ступенек он непроизвольно оглянулся. Анеля все еще стояла там, где он ее оставил, со страной тоской смотря ему в след. Неожиданно, она рванулась вперед, и сама не заметила, как оказалась возле него, и обняла за шею, прижимаясь к нему всем телом. Парень обнял ее в ответ.
- Береги себя, - прошептал он ей на ухо, понимая, как же плохо ему будет без нее весь этот проклятый месяц.
- Это ты себя береги, - лукаво усмехнувшись, произнесла девочка.
Максим улыбнулся, и слова, которые он мучительно пытался вспомнить все это время, вырвались сами собой:
- Я люблю тебя.

***

Глеб и Таня остановились возле ворот отеля. Вечер плавно начинал переходить в ночь – они и сами не заметили, как часы пробили двенадцать, острой стрелой пронзая душевную атмосферу, воцарившуюся было между ними. Таня мысленно сравнила себя с Золушкой – той тоже все обломала полночь. Но карета в тыкву не превратилась, по причине того, что таковой не имелось в наличии, да и джинсы с водолазкой не спешили никуда исчезать. Но вот само ощущение сказки… пропало безвозвратно. Таня вдруг поймала себя на мысли, что за все время ни разу не вспомнила о Валялкине и тут же отругала себя за моральную измену. Но почему-то она не почувствовала себя такой уж злодейкой. Это ведь было просто дружеское винопитие за полночь!
Глеб тоже погрустнел, уловив перемену в ее настроении. И ему тут же захотелось вернуть время назад и остановить, чтобы они продолжали так мило и непринужденно общаться за бокалом вина, чтобы она снова смеялась, запрокинув голову и ее изумрудные глаза светились счастьем. Но это несбыточные мечты.
Всю дорогу до отеля они молчали, каждый погруженный в свои мысли, силящийся что-то произнести, но в последний момент передумывающий. Наконец, у отеля, Глеб взял ее руку, заметив, как блеснули ее глаза, и тут же погасли под действием зелья, которое, Глеб не мог не отметить, постаралось на славу, подчиняя ее своей воле.
Таня попыталась вырвать руку, но Глеб смог ее удержать. Поняв, что это бесполезно, Таня решила не сопротивляться. «Подумаешь, велика важность, подержит ручку немного! – злая на саму себя и резкий выпад, подумала она – Это не измена же, а маленький дружеский жест, и ничего за это не будет!»
Таня продолжала стоять на одной ступеньке, положив ладонь в руку некромага и боясь заглянуть ему в глаза. Этот взгляд ее пугал и, как ей не прискорбно было это признавать, притягивал. Перед ним она ощущала себя слабой и беспомощной, но, в то же время, в надежных руках. К Ване она такого не испытывала никогда – наоборот, рядом с ним хочется доказать, что ты сильная, приходится со всем бороться самой, а, обратившись за помощью, слушать его философствование. Как же она стала ненавидеть философов!
«Я не могу так думать! – ужалила ее неожиданная мысль – Я же люблю Ваню! Это неправильно!». Но ей было чисто фиолетово, что правильно, а что нет. Почему она должна жить по правилам? Что плохого в том, чтобы хоть раз поступить так, как хочет она?
Злая на себя, она специально взглянула на Бейбарсова… и замерла. Его черные глаза гипнотизировали ее, изгоняя все мысли. Она на секунду вспомнила то чувство, которое испытывала раньше, глядя в его глаза – бесконечную нежность, страсть и еще что-то… ей захотелось ощутить это вновь, она вспомнила, как замирало сердце, лишь только стоило ему приблизиться к ней, и начинало стучать быстрее, когда он касался ее кожи. Все чувства к Ване тут же показались ей маленькими, не настоящими. Ее любовь, настоящая, здесь, рядом, смотрит в ее глаза, пытаясь найти в них хоть отблеск прежних чувств…
Она потянулась к нему, напрочь забыв все свои прежние увещевания. По ее губам пробежал холодок, но что-то резко заставило ее отстраниться. Резко вырвав руку из ослабевших пальцев некромага, женщина быстро вскочила по ступеням и скрылась за громко хлопнувшей дверью.
Глеб остался стоять, пораженный. Пальцы его, минуту назад державшие тонкую и нежную руку, сейчас хватали лишь воздух. Почему? Он ведь видел, в ее глазах даже мелькнуло прежнее чувство… что он опять сделал неправильно?
«Но, хотя бы на минуту, но она стала прежней, значит, шанс есть!» - обнадеживающе подумал некромаг.
Таня прислушалась к стихшим шагам, ругая себя на чем свет стоит. Она и сама не понимала, что злит ее больше – то, что она за этот вечер вспомнила о Валялкине лишь мельком, или то, что все же одумалась и убежала.

***

- Максим, я… - Анеля подняла на него удивленные глаза. Он любит ее? Она знала, и боялась этого. А боялась того, что просто не сможет ответить ему сама. Казалось бы, нет ничего проще, воскликнуть «Я тебя тоже!» и броситься ему на шею, но… это противное «но», вечно всем мешает, выкинуть бы его вообще из языка!
- Я не прошу тебя отвечать прямо сейчас, - миролюбиво произнес парень, видя ее смущение и смятение. – Скажешь, когда… будешь готова. А пока… пока! - он слегка коснулся ее губ, стараясь не замечать, как подскочило сердце. С трудом он заставил себя отстраниться, и, не оборачиваясь, Максим запрыгнул в поезд, все еще чувствуя удивленный взгляд, устремленный на него. Прогудев еще раз, поезд медленно тронулся, уезжая в заоблачную даль, откуда вернется только через месяц…
Максим устало плюхнулся на свое место, взглянув из окна на разноцветную толпу, и с примесью сожаления и удивления не обнаружил там Анели. Девочка будто бы бесследно исчезла. Обидно, а ему так хотелось еще раз взглянуть на нее…
«Нагляделся уже, хватит! – неожиданно разозлившись, подумал он – Не вечно же на нее смотреть!!»
Нахамив для приличия соседу, вытащившему свою английскую головку из учебника поинтересоваться, как дела, он неожиданно вспомнил про подарок Анели перед отъездом. И всплыло чувство досады на себя за то, что он в ответ ничего ей не подарил.
С трудом скрывая нараставшее волнение, он распечатал пакет, и ему на колени упал маленький кулончик в форме половины сердца. Максим осторожно приподнял его, будто бы этот кусок крашенного железа представлял чуть ли не мировую ценность. Обыкновенный кулон на цепочке, без какого-либо магического значения, но парню это совершенно было не важно. На одной стороне аккуратно было выгравировано лишь одно слово – «Love».
Максима неожиданно переполнила решимость. Надев кулон на шею, он открыл окно и взял метлу соседа, любезно подставленную между двумя кроватями. Пробормотав на английском, что он скоро ее вернет, парень прокричал заклинания полета. Метла стремительно вылетела из окна, потянув за собой парня. Тот, как только маленькое препятствие было преодолено, запрыгнул на нее и, под изумленные взгляды пассажиров, направил метлу в обратную сторону, туда, где он был по-настоящему нужен.
Часть семнадцатая.

Все так опасно, что можно ничего особенно не опасаться.

Анеля бежала, не разбирая дороги и по пути смахивая слезы. Ей все равно куда, хоть домой, хоть в тайгу, хоть к этим самым горе-похитителям, лишь бы подальше отъезжающего поезда. Она просто не чувствовала в себе сил оглянуться. Его слова «Я люблю тебя!» молотком стучали у нее в голове, а поцелуй горел на губах. Она надеялась, хотя и знала, боялась, но не за себя, а за него. Это предупреждение… ей бы очень хотелось, чтобы Максим не пострадал от рук этого некромага и его наемницы… тут же перед глазами девочки встала его рана, когда этот некромаг напал на них, ужасная, кровоточащая, один взгляд на которую заставлял девочку трястись мелкой дрожью. Ну уж нет, она не может рисковать его жизнью, да и жизнью других дорогих ей людей из-за какой-то своей прихоти! Ей надо спрятаться, остаться одной, пока ситуация не разрулится. Она не может рисковать жизнями дорогих ей людей.
«Глупо прятаться. Ты все равно никуда не денешься!» - странный голос в ее мыслях… кто это?
«Ты знаешь», - Вельминра?
Молчание в ответ. Она угадала. Что ей от нее нужно?
«Самый маленький пустячок – твоя сила», - Никогда!
«Подумай хорошенько», - девочка промолчала. Нет.
«Чтож, тогда ты напросилась сама. Тебя уже предупредили, что я могу навредить близким тебе людям? Но не сказали, что я могу это сделать независимо оттого, где они сейчас находятся. Кажется, у тебя был дружок… Максим, так ведь?» - девочка непроизвольно вздрогнула. Только не это!
«Тебе ведь не хочется, чтобы с ним что-то случилось? А я могу многое… обещаю, его смерть будет долгой и мучительной».
- Нет!! – Анеля кричала, совершенно не обращая внимания на недоуменных прохожих. До них ей дела нет абсолютно. Сейчас для нее существовал только один человек, жизнь которого под угрозой. Из-за нее.
«Ты еще не передумала?» - ехидный голос. Чтож, она хозяйка положения и пользуется этим.
Как тебя найти?
«Мой помощник сам найдет тебя, сегодня вечером выходи на улицу. И еще – о нашей сделке не должен знать никто. Это наш маленький секрет, иначе парню не поздоровиться».
Анеля устало опустилась на ступеньку в подъезде, облокотившись спиной о стену. По щекам текли слезы, и она не пыталась сдерживать их. Господи, почему так? Почему с ней? Что с ней дальше будет? Плевать, главное, что же будет с ним? Обнадеживает лишь то, что ему угрожает опасность, пока ее сила у нее, как только она отдаст ее ведьме, Максиму ничего угрожать не будет. Но как отдают силу? Сила ведь прикована к душе, как ее можно забрать? Возможно, она погибнет, или просто никогда больше его не увидит.
«А ведь я могла сказать ему», - промелькнуло у нее в голове. Но почему она промолчала?
- В кого, интересно, я такой тормоз? – с легкой примесью иронии произнесла Анеля, ни к кому, в общем, не обращаясь. Смех сквозь слезы.
- В маму, - совершенно серьезно ответило кольцо. Странно, а Анеля даже и забыла о его существовании.
- И что в таких ситуациях делала мама? – просто так, чтобы не молчать, спросила она.
- Рыдала в подушку в своей комнате и говорила: «Господи, почему я такой тормоз!», - ответило кольцо. Хорошо хоть не на латинице!
- Ну, в общем-то, похоже, только в моем случае подушку никто не предусмотрел, - девочка вымученно улыбнулась. Нельзя терять веру в себя, даже находясь в таком положении. Она найдет выход, обязательно. И никто не пострадает.
- Alea jacta est (Жребий брошен, лат) – кольцо величественно сверкнуло, наверняка представляя себя Цезарем.
- И что мне с этим делать? – в ответ прадед промолчал, возможно, закончилась магия, а, возможно, просто решив, что девчонка додумается до всего сама. Анеля лишь тяжело вздохнула. Совета спросить не у кого. Можно, конечно, поговорить с родителями…
«Помни, никто не должен об этом знать, иначе ему не поздоровиться» - помню. Родители - не вариант. Да и они могут пострадать, если что-то случиться. Тогда кому рассказать, чтобы ничего не произошло? Вдруг ее осенила отличная идея. Кольцо! Прадед был с ней, читал мысли (хотя ему это никто не позволял) и спокойно может донести информацию до родителей. Правда, только завтра и придется ему все уложить в пять минут… но это мелочи.
- Ну, ты как, дед? Можешь? – кольцо вновь промолчало. Сможет. Всегда модно положиться на родственников, особенно если они разговаривают только пять минут в день.

***

- Нет, ты не понял, - Вельминра повернула тонкий серебряный кинжал, зловеще блеснувший на солнце. Ваня опасливо покосился на него. – Теперь девчонка у нас, ты должен просто увезти Гроттер. В месте с некромагом они образуют мощную силу соединенного Света и Тьмы, способную помешать мне. Когда девчонка окажется у нас, Гроттер должна быть как можно дальше отсюда.
Иван кивнул, соглашаясь. Ему и самому хочется, чтобы они были как можно дальше друг от друга. Хотя, опасности некромаг не представляет – зелье действует отлично, видать, действительно такое сильное. Но он знает Бейбарсова – тот не остановится ни перед чем, чтобы спасти Таню. Но он думает, что она сама разлюбила его, и это упрощает ему задачу. Никакой некромаг под ногами вертеться не будет. Хотя, осторожность никогда не помешает.
Некромаг презрительно усмехнулся, наблюдая за лопухоидом. Подзеркаливать его не было смысла – все эмоции отражались у него на лице. Подлость и страх перед более сильным противником – чтож, и среди лопухоидов бывает настоящий мрак.
Мужчина время от времени опасливо косился на прислонившегося к стенке некромага – переводя взгляд то на его лицо, не выражающее ничего кроме презрения к этому жалкому червю, то на саблю, зловеще поблескивающую в лучах солнца. Чтож, пусть смотрит, раз так хочется.
Вульф много раз слышал историю с зельем, и каждый раз в нем непроизвольно закипала злость. Он не понимал, как можно так пренебрежительно разбрасываться чувствами, ради достижения собственных амбиций. Без любви жизни нет, и он сам знал это, как никто другой.
Она сидела к нему спиной, расчесывая водопадом спадающие с плеч каштановые волосы. Сейчас ее не волновало больше ничего, в ее взгляде не было привычной задумчивости и жесткости. Лишь умиротворение. Красивая. И бесконечно далекая. Он смотрит на нее, прислонившись плечом к стене. В такие минуты она, сбросив повседневную маску твердости, становится той самой милой и нежной девушкой, которую хочется защитить, прижать к груди, закрыть от этого злого и жестокого мира. И, не дай бог, придет беда, он будет защищать ее до последней капли крови.
Она поймала взгляд в зеркале и развернулась, вопросительно смотря на него. Но боится, что сейчас она снова скажет что-нибудь дерзкое и обидное, как это бывало ранее. Но она лишь засмеялась, и ее смех звонким колокольчиком огласил маленькую светлую комнату. Он сам не заметил, как смущенно улыбается вместе с ней. И все предрассудки, все увещевания, все отходит куда-то вдаль, растворяется, исчезает в реке забвения. Они просто парень и девушка. И ничего больше. Никакой магии. Только чувства.
Навечно.
Некромаг тряхнул головой, отгоняя некстати нахлынувшие воспоминания. Тогда они были счастливы… кто же мог знать, что беда придет оттуда, откуда не ждали.
- Тебе все ясно? – Вельминра сурово смотрела на мнущегося и трясущегося под ее взглядом бывшего мага. Сегодня она была в своем настоящем обличье, поэтому Иван заметно нервничал. – А что касается тебя, - она развернулась к мгновенно посерьезневшему некромагу – Вечером ты подкараулишь девчонку у ее дома и приведешь ее сюда. Сопротивляться она не будет, так что сабельку можешь оставить здесь.
- Мне с ней спокойнее, - ответил он, с трудом сдерживая злость. Почему же его совесть так некстати проснулась и заставляет его помочь девочке?

***

- Танечка, я все понимаю, - Иван держал ее руку, как в юности, глядя в глаза. Внешне они представляли собой идеальную картину, но если бы кому-нибудь захотелось прочесть его мысли, они бы удивились, какая чернота таится в этом внешне абсолютно чистом и светлом человеке. – Анеля позже присоединиться к нам, раз ей так хочется побыть с отцом. А мы с тобой улетим в тайгу, и будем жить вместе, как ты и хотела! Что скажешь?
Таня кивнула, улыбнувшись. Какой же он, ее Ванечка, замечательный! Добрый, милый и чуткий. И как же он заботится о ее дочери!
- Только можно тебя попросить об одном одолжении, напоследок? – попросила она, стараясь не замечать, как его лицо посуровело. – Я очень хочу попрощаться с Анелей перед отъездом.
Ваня кивнул, стараясь сдержать нараставший гнев. Пусть прощается с девочкой, возможно, они больше никогда не увидятся. За нее он ничуть не переживал – дочь ненавистного некромага достаточно подпортила ему нервы. А Таня… на ней зелье, она все равно не поверит ничему и улетит с ним. Так что он ничем не рискует, отпуская ее.
А Таня выругала себя за неожиданную вспышку. Она не стала ничего ему говорить, но на самом деле попрощаться она хочет не только с Анелей. Ее мысли помимо Вани занимает еще один человек – настырный некромаг Глеб Бейбарсов. Параллельно с Ваней она всегда думала о нем. И ругала себя за это, считая изменой, но ничего не могла с собой поделать. Иногда ей в голову вообще лезли кощунственные мысли о том, что она любит его, даже намного сильнее, чем Ваню. Но она тут же отметала их от себя. Она просто попрощается с ним. Скажет пару одобрительных слов, поблагодарит за чудесный вечер. Попросит приглядывать за Анелей. Она заберет ее через неделю… много, через пять дней.

***

- Ты уверена, что мы можем что-то найти? – Ягун с видом крайне сосредоточенным рассматривал сквозь лупу книжные фолианты. Они торчали в лаборатории Свеколт и пытались найти хотя бы намек на противоядие.
- Нет. Но выбора у нас нет, - Лена с бесстрастным лицом перелистывала страницы другой книги, по толщине ничуть не уступающей истории России в полном экземпляре.
- Фи! – Гробыня, окончательно обессилев, метнула книжку, стукнувшуюся о стену с жалобным хлопком и опавшую на пол. – У меня от этих книжек голова пухнет! Никогда не читала столько много! По-моему магнет-файлы намного удобнее и компактнее!
- Но здесь информация, хранившаяся многие столетия! – поспорила Лена – Ни один зудильник не выдержит такого объема информации.
- Да какая, к черту, разница! – Ягун, обессилев от умственного напряжения, захлопнул книгу. – Главное, что мы тут перерываем этот дурацкий архив в поисках противоядия, которое неизвестно еще, существует или нет!
- Кстати, где наше ходячее противоядие? – ехидно ухмыльнувшись себе в зеркало пудреницы, произнесла Гробыня. – А то мы тут пашем, пашем, а Догоняйжиравчиков шляется неизвестно где!
- Он как раз сейчас работает по специальности, то есть противоядием, - бросилась на его защиту Лена. – И где-то в районе Тани точно.
Ягун усмехнулся, вспоминая настойчивость Бейбарсова, особенно когда дело касалось ухаживаний за Таней. Он обязательно ее расколдует, в силу своего тяжелого бескомпромиссного характера. И Валялкин еще получит свое, это точно!

***

Анеля с сожалением сняла перстень с указательного пальца, укладывая его на тумбочку. Она не может взять его с собой, а зря. Ей так хотелось, чтобы рядом с ней был кто-нибудь, кто смог бы ей помочь, когда…
- Дед… слушай, я хотела тебя еще кое о чем попросить, - виноватым голосом почти прошептала она. – Если ты увидишь Максима, не факт, конечно, но все же… передашь ему, что я… я его люблю.
- Сама передашь! – гневно выкрикнуло кольцо, но в его голосе чувствовались нотки отчаяния. Как же, он, Феофил Гроттер, великий маг, не может помочь своей правнучке! И зачем тогда ему магия, его мемориальная табличка с заслугами формата А3, если он не может самого пустякового – спасти правнучку от какой-то ведьмы! И должен спокойно смотреть на то, как она жертвует собой, не в силах ничего предпринять.
Анеля слабо улыбнулась. «Я вернусь!» - но почему-то она не чувствовала такой уверенности.
Она спустилась на улицу, на ходу застегивая плащ и пытаясь избавиться от предательской дрожи, охватившей все тело. На улице слабо моросил дождь. Странно, а еще недавно погода была прекрасная.
На скамейке сидел знакомый уже ей некромаг и невидящим взором уставился перед собой. Анелю охватил легкий испуг, но она, взяв себя в руки, медленно подошла к нему. Тот устремил на нее все тот же невидящий взор, будто бы смотрев сквозь нее. Коротко кивнув ей, тем самым предложив следовать за ним, он поднялся и неспешно зашагал по дорожке. Анеле ничего не оставалось, как повиноваться.
Некромаг шел мрачнее тучи, думая о том, что ожидает эту странную девчонку. Он много раз читал про то, как забирают силу, хотя ни разу этого не видел. У человека забирают всю волю, душу, делая слепым орудием в руках мага. И, почему-то, он никак не мог смириться с тем, что эта же участь ожидает и ее… неужели все из-за проснувшейся совести, или причина намного глубже, в его сознании? Все началось, когда он увидел этих двух ребят вместе – ее и мальчишку, так безрассудно, но в то же время отважно бросившегося ее защищать с ножкой табуретки наперевес. Их любовь – чистая, преданная и немного безрассудная, она так напомнила ему о НЕЙ… и об их любви вопреки всему. Они так же не боялись ничего, готовые защищать друг друга, пока еще есть силы. Но не ирония судьбы то, что ТОГДА он так и не успел придти ей на помощь…
Она решительно направилась к двери, у входа оглянувшись, будто бы в последний раз. Ее взгляд хватался за каждый предмет, стараясь запомнить все до мельчайшей детали. Дойдя до него, холодного, немного насмешливого, но все же не равнодушного, ее взгляд потеплел.
- Это же обыкновенная стычка, каких тысячи. Когда я вернусь, сможешь заварить кофе и купить кое-каких продуктов? – ободряюще проговорила она.
- Не бойся, где магазин, я знаю, да и кофеваркой пользоваться не разучился, - слегка насмешливо произнес он, но во взгляде читалось беспокойство.
- Тогда пока, - она развернулась к люку, собираясь выйти наружу.
- Я люблю тебя, - она, как всегда, промолчала, но ее взгляд погрустнел.
Тогда он так и не ответила ему.
- Почему ты служишь ей? – звонкий голос девочки вывел некромага из воспоминаний.
- Что? – переспросил он, все еще избегая ее взглядом.
- Вельминре… почему ты ей служишь? – терпеливо повторила девочка. Она была готова спрашивать о чем угодно и кого угодно, лишь бы не молчать.
- Да так… - мужчина не нашелся, что ответить. Он никогда не задавал себе таких вопросов. – Мне же надо за счет чего-то жить, а она платит неплохо…
- Ясно, - проговорила девочка, хотя ясно ей ничего не было. Он же некромаг! Может наколдовать себе столько денег, сколько хочет! И зачем ему это? – А где ты учился сражаться на мечах?
- Уж точно не на уроках в Магфорде! – с намеком произнес он. Затем, немного подумав, добавил. – Жизнь научила. Вообще, она многому учит, жизнь…
Снова повисло напряженное молчание. Некромаг, немного осмелев, посмотрел на девочку. И с удивлением обнаружил в ее взгляде обреченную решимость, и непроизвольно вспомнил взгляд насыщенно синих глаз…
Он бежал, не замечая горы трупов под своими ногами. Иногда, не заметив выпавшую руку или ногу, он спотыкался, но тут же снова вскакивал и бежал, бежал вперед, надеясь успеть…
Она лежала на весеннем снегу, а под ней расползалась лужа крови. Он опустился перед ней на колени, поддерживая ее голову. Она раскрыла глаза, смотря на него со странным выражением смирения, покорности… и еще чего-то. Он никогда не видел, чтобы она так смотрела на него. Он осторожно, пытаясь унять дрожь, шептал заклинания, в глубине души понимая, что это бесполезно. Ей нет спасения.
Она позвала его, и он не сразу откликнулся, как глубоко погрузился в горечь грядущей потери. Как это он, некромаг, способный оживлять людей, возвращать с того света, не может помочь единственному человеку, который только был ему нужен!
Она попыталась встать, все еще глядя ему в глаза.
- Нет, не надо. Подожди, тебе надо беречь силы! – он пытался удержать ее, но она лишь горько усмехнулась.
- Мне уже ничто не поможет, - он чувствовал, как тяжело ей давалось каждое слово. – Против этого нет лекарства или заклинания…
- Нет! Я что-нибудь придумаю! Ты будешь жить, слышишь меня?! – его голос предательски сорвался. Он понимал, что она права, но не хотел в это верить.
- Я люблю тебя… прости, - слабо произнесла она. Это была ее ошибка, ее крест. Произошло то, чего они в тайне боялись – они полюбили друг друга. И об этом узнали…
Ее синие глаза, в которых отражалась морская гладь, затуманились. Они закрылись, чтобы больше никогда не открыться…
- Как тебя зовут? – снова вывел его из транса голос девочки. Он непонимающе уставился на нее: зачем она задает глупые вопросы? Зачем пришла, разворошив заросшую было рану?
- Вульф, - неохотно буркнул он, пропустив мимо ушей последовавший смешок.
«Волк, значит», - безошибочно перевела Анеля, сказывалось воспитание прадеда, знавшего шестнадцать языков из восемнадцати возможных.
- А я Заяц, - усмехнувшись, ответила она. – Нет, я спрашиваю про настоящее имя.
Некромаг снова удивился. Что за сумасбродная девчонка?
- Меня никто давно уже не называл настоящим именем…
- А если честно? – девочка подняла на него блестящие от нетерпенья лазурные глаза. Ее интересовала эта тайна времени. Почему он скрывает свое настоящее имя?
Мужчина немного промолчал, оценивая, стоит ли ей говорить или все же проигнорировать. Затем, решив, произнес:
- Матвей.
Часть восемнадцатая.

Бросая утопающему спасательный круг, не старайтесь попасть ему непременно в голову.

Максим летел, стараясь соблюдать осторожность – мир лопухоидов, все-таки, и одновременно пытаясь лететь как можно быстрее. Только бы не опоздать! Вдруг с ней уже что-то случилось? Его терзало нехорошее предчувствие, чувство опасности, страха, отчаяния и бессилия острым ножом резали его сердце. Он не чувствовал, он уже знал, что должно что-то произойти, но вот только что… неизвестность пугает. Он должен успеть. Просто обязан.
Он не должен был ее оставлять одну! К черту Магфорд! К черту все остальное! Он должен был остаться с ней… и помочь, хоть чем-то помочь. Хотя чем он может помочь ей, маг-недоучка? В большинстве ей приходилось его спасать, а не наоборот.
Плевать. Он все равно должен был быть рядом. Помочь. Спасти, если… будет необходимость.
А он убежал. Как последний трус. К чему увещевания родителей?! Он должен был быть с ней до последней минуты… пусть даже и его. А где он сейчас? Мчится, внезапно ощутив страх за нее, слишком поздно заподозрив неладное.
Усилием воли Максим остановил нараставшую панику. Хватит причитать и винить себя. Всю грязь на голову он выльет потом. Сейчас главное – успеть.
Он не стал останавливаться, увидев знакомый дом. Через дверь он проникнуть не может – банально нет ключей и желания возиться с замком. Зато одно окно у них всегда открыто… метла с прижавшимся к ней парнем проскочила сквозь маленькое отверстие и, зависнув в воздухе, постепенно опустилась. Парень, не дожидаясь полной остановки, соскочил с нее и вбежал вглубь квартиры, хотя заранее уже понимал, что она пуста.
- Анеля!!! – никто не откликнулся, только эхо. Опоздал. Парень, в порыве гнева со всей силы стукнул кулаком по тумбочке, отчего кольцо, изначально им не замеченное, подскочило, выбрасывая в воздух зеленую искру.
- Где она? – спросил парень, но кольцо оставалось безмолвным. Чертовы пять минут! Почему Феофил не наделил его способностью говорить… чуть-чуть больше! минут шесть, хотя бы. Хотя, за минуту он бы вряд ли успел рассказать ему, где искать его непутевую девчонку…
Ясно одно: она в беде. И в не шуточной. Приблизительно, он знал, в какой, но ему от этого не легче.
Обессилев от отчаяния, он сел на кровать, непроизвольно проводя рукой по подушке… пальцы его нащупали что-то твердое. С удивлением он обнаружил смычок, лежавший возле подушки. Парень задумчиво повертел его в руках. Слабо усмехнулся. Какая же она все-таки чудная, Анеля… и бесконечно любимая. Где же ты?
Скрипнула дверь в прихожей. Максим напряг слух. Чьи-то шаги, приближающиеся к комнате. Анеля? Нет, шаги не ее, это уж точно… она будто бы плывет, летит над землей, слегка касаясь ее звонко цокающими каблучками… здесь шаги другие. А жаль, он, было, понадеялся, что она все-таки вернулась, хотя и понимал, что это невозможно…
Вошедший мужчина удивленно воззрился на него черными глазами, слегка блестевшими от наглости неожиданного гостя, и, одновременно, от удивления – как тот смог проникнуть в дом, когда дверь была запечатала на очень сильное некромагическое заклинание.
Максим набрал побольше воздуха, понимая, что придется долго и терпеливо говорить. Затем, прежде чем мужчина успел что-то произнести или просто отойти от шока, парень произнес:
- Не надо тросточки, я пришел с миром и очень плохими новостями, поэтому соизвольте меня выслушать…

***

- Куда мы идем? – всплеск любопытства. Опять.
- А разница? – резко отвечает Матвей. В нем все еще не утихла боль, казалось, давно уже забытая. А проснулась она из-за этой девчонки, будь она неладна! – Все равно обратно не выйдем… кто-то из нас точно.
Анеля промолчала, закусив губу. Не хватало еще разреветься! Она сама пришла-таки, никто ее волоком не тащил… почти.
Максим… что с ним будет? Сдержит ли ведьма обещание оставить его и всех ее близких и друзей в покое?
- Мой тебе совет – беги! – неожиданно произнес мужчина.
- Не могу, - слегка опешив, произнесла девочка, не веря своим ушам. Один из злодеев предлагает ей бежать? Больше чем странно – необъяснимо.
- Бегать разучилась? – насмешливый взгляд в ее сторону. Анеля могла бы обидеться… при других обстоятельствах. А сейчас только тоска. И ожидание чего-то. Тяжелее всего ждать.
- Нет, просто не могу, - Анеля с завидным упорством рассматривала свои черные полусапоги, будто бы видела их впервые. – Не могу. Иначе Максим… она убьет его.
- Неужели? – Матвей изумился, в глубине души восхищаясь самопожертвованию девочки. Только он-то знал, что от этого лучше никому не будет. – А ты не подумала о том, что с ним будет, когда он узнает, что ты фактически принесла себя в жертву, чтобы спасти его?!
Анеля не нашлась, что ответить. Но намного хуже будет, если она сейчас убежит, а его потом… а она выкарабкается, как-нибудь. Постарается, по крайней мере.
Ей не нужна сила. Ничего не нужно. Почти ничего…
Максим… почему же она не ответила ему? Гордость? Страх? Ощущение беды? Как же все теперь казалось ей мелочным, не важным! Но, что сделано, вернее, не сделано, то…
И нечего ругать себя. Никто не виноват. Теперь уже никто.
- Поверь, бежать тебе сейчас лучше всего… - попытался образумить ее некромаг, хотя понимал, что это невозможно. – Тяжелее всего, когда погибают любимые тобой люди… уж я-то знаю.
Мужчина вздохнул, стараясь избавиться от очень уж упаднического настроения. Обидно, когда история повторяется, а ты ничего не можешь предпринять… просто нет доводов, способных донести до девчонки необходимость ее побега. Ну не силком же ее тащить, в конце концов! Да и получиться вряд ли – как маг она очень уж сильная, это ему пришлось испытать на себе. Глупая девчонка…
- Как это случилось? – снова странные вопросы. Он не сразу понял, про что она. А, поняв, лишь горько усмехнулся.
- У нас другая история. Абсолютно другая.
Ее убил Свет. Тот самый Свет, который дал ей новую жизнь, силу, в конце концов…
Валькирия не может любить.
Кто говорил это? Не правда. Она любила, чисто и искренне. Любила его, и он, вопреки всему, отвечал ей взаимностью…
Полюбив, валькирия будет несчастлива в любви.
Но он любил ее. Всегда, с того самого момента, как они встретились. Но, Свет, как же ты жесток!
Внешне обыкновенная стычка Света и Мрака. Валькирия оказалась там не случайно. Ее пронзило копье сестры. Какой именно – не важно, уже не важно. Он все же отомстил, пускай и местью ничего не исправишь. Двенадцать валькирий… они наверняка уже нашли замену. Но никто не восполнит боль утраты.
Тогда он вернулся в «приют валькирии», полностью раздавленный и опустошенный. Его встретил взволнованный Антигон.
- А где мерзкая хозяйка? – в ответ он лишь со всей силы стукнул кулаком о стену. Боль. Отчаяние. Горечь. Все это заволокло его, не давало дышать. Кикимор промолчал, понимая. Славный малый.
Может ли испытывать такую боль человек с камнем вместо сердца?
Гнетущее молчание.
- Как проводят ритуал высвобождения силы? – опять.
- Скоро узнаешь, - снова молчание. Надоело.
Безысходность. Не спастись. Не убежать. А надо ли?

***

- Вот так вот, - в комнате повисло напряженное молчание. Максиму нелегко дался пересказ всех их подвигов. С очень печальным концом. Но, может, еще не все потеряно?
На Глеба будто бы вылили ведро холодной воды. «Каким же дураком я был! Думал о Танином привороте, а Анеля… конечно же она ничего не стала мне говорить. Я должен был заподозрить что-то неладное!! Я после этого не только паршивый отец, но и паршивый некромаг!».
Глеб думал, как же он не углядел за девчонкой, позволив ей попасть в такую передрягу. А ведь у нее всегда хватало на него времени… она помогла ему обрести веру в себя, в свою силу и любовь, вообще он стал жить заново… а он? Что сделал он? Пытался расколдовать ее мамашу? Редко появлялся дома? Да и вообще, его абсолютно не интересовало, где она и с кем, а этого парня он вообще видел впервые! А теперь столько всего… он чувствовал свою вину перед девочкой. Сначала она фактически росла без отца, а теперь… он целыми днями пропадал где-то, то в своей мастерской, то бегал завоевывать Таню…
Теперь девочка в смертельной опасности, и, как не прискорбно Глебу это признавать, он не мог ничего сделать. Ее жизнь сейчас зависит от того, насколько они окажутся проницательными. Или насколько им всем повезет.
- А ты вообще кто? – недоверчиво изогнув бровь, спросил Глеб. Максим усмехнулся, представляя, как со стороны это все нелепо выглядит.
- А это так важно? Максим, - произнес он, старясь избавиться от все еще подступавшего беспокойства. – А лично мне сейчас интереснее, где мы будем искать Анелю!
Некромаг с трудом скрывал удивление. Похоже, мальчишка его совсем не боится. Странно – некромаг он сильный, да к тому же Анелин отец, а этот… хотя, он в свое время был не лучше.
- Честно? Я не знаю, - он устало опустил руки, и, хотя внешне оставался абсолютно невозмутимым, можно было понять, что он переживает за судьбу девочки не меньше. И огорчается от осознания того, что ничего не может сделать. – Есть вещи, недоступные даже некромагам. Я вот, например, даже и не слышал о … как ты говорил?
- Вельминре, - напомнил парень. Это имя он запомнил, и вряд ли забудет в ближайшее время. А если с Анелей что-то случиться, то…
Хотя, что он сможет сделать? Он всего лишь маг-недоучка обыкновенного Магфорда, где не школа – одно название.
Даже на мечах сражаться не умеет.
Хотя, хотел ли он? Его просто поставили перед фактом: либо шахматная секция, либо историческое фехтование.
Но, повезло тем, что, все же, пригодилось. Иначе рана на правом боку была бы намного больше и вряд ли излечилась.
Анеля много раз спасала его… теперь наступила его очередь. Только сможет ли он?
Главное – верить.

***

Ведьма стояла в стороне. В руке у нее зловеще поблескивал кинжал. Анеле к горлу непроизвольно подступил комок.
Без паники! Тоже мне, героиня века – какого-то столового прибора испугалась!
Хотя, кинжал не походил на столовый – серебряная рукоять и лезвие, на котором высечены непонятные символы… руны. Таким хлеб не режут. А кое-что другое…
Анеля на негнущихся ногах подошла к ней, ощущая за спиной присутствие некромага. Хоть какая-то поддержка, да и поддержка ли…
- Убивать тебя не будут, - чувствуя ее страх, ободряюще проговорил некромаг. Шепотом, чтобы ведьма не расслышала. - По крайней мере не с помощью этой пугалки.
- Зачем тебе это? – так же шепотом неожиданно спросила девочка. Снова дурацкие вопросы… что за манера? – Зачем ты мне помогаешь, ведь ты работаешь на нее?
- Просто ты… - Матвей помедлили, оценивая, говорить ей или нет. Он и так слишком много с ней болтал. Хотя, его односложные ответы вряд ли можно назвать болтовней. – Ты напоминаешь мне одного человека… девушку. Она погибла много лет назад, и… я бы не хотел, чтобы то же самое произошло с тобой.
И чтобы твой парень испытал горечь утраты, которую когда-то пришлось пережить ему. Вообще парень славный малый – смелый, безрассудный, отчаянный. Когда-то он был таким же. Ну, быть может, более язвительным и холодным.
Разумеется, обо всем этом он промолчал.
- Подойти сюда, - холодным голосом позвала девочку Вельминра. Анеля приблизилась на негнущихся ногах.
«Боишься меня», - нет.
«Врешь», - нет.
«Смелая. И отчаянная, как я посмотрю»
Анеля промолчала. Вельминра схватила ее руку и резанула кинжалом по запястью. Из раны потекла кровь, окрашивая кинжал темно-красным цветом. Руны засветились тусклым светом, словно кто-то изнутри светил маленьким фонариком.
Кинжал становился еле видимым, призрачным. Странно.
Матвею с огромным трудом удалось скрыть свое беспокойство. Сейчас начнется самое неприятное. Он много раз это видел, но, слава богам, ни разу не испытывал.
Анеля с любопытством перевела взгляд на кинжал. Казалось, она не замечала капающую с руки на пол кровь. Она не чувствовала ничего.
Абсолютно.
Все забыто.
Не убежать.
Призрачный кинжал вонзился прямиком в сердце. Жгучая боль, будто бы тебя пронзили настоящим ножом, притом раскаленным добела. Все равно что потом не останется и царапины. Неожиданно, она поняла, что это.
Жертвенный кинжал.
Боль напомнила о себе с тройной силой. Девочка, издав пронзительный вздох, упала на мраморный пол. Странно, а она и не заметила, что он мраморный.
Матвей едва заметно вздрогнул и с трудом удержался, чтобы не рвануться к девочке.
Анеля заставила себя подняться на локте. Дышать было тяжело, потолок и стены давили на нее, а все вокруг крутилось в безумно быстром вальсе… она пыталась откашляться или что-то произнести, но из горла вырвался лишь сдавленный стон и хрип. Словно сквозь туман она видела полное злорадства лицо Вельминры, какой-то равнодушно-обреченный взгляд Матвея… это все не важно. Не важно уже ничего. Кроме одного…
Максим…
В глазах померкло. Больше не было ничего. Лишь темная пустота.
Часть девятнадцатая.

Судьба - стекло: блестя, разбивается.

- Может быть, хотя бы теперь, мы что-то предпримем? – гневно произнесла Сирония, отворачиваясь от колодца не в силах больше смотреть. Бедная девчонка! Ей безумно хотелось помочь ей, но она понимала, что это невозможно. Чертовы правила!
- Нет, - произнесла рыжеволосая девушка, до последнего вглядываясь в воду. – Мы не можем ей ничем помочь. Она должна сама.
- Сама? – девушка в ярости стукнула кулаком по рунам на краю колодца. – Да, черт возьми, если мы не поможем ей, представляешь, ЧТО может произойти? Да Вельминра разгромит весь ее мирок, прикрываясь девочкой, как щитом!! А про нас я вообще молчу!!! Ты не можешь понять, что ей просто необходима наша помощь?!!
Женщина терпеливо ждала, пока сестра выговориться. Затем, продолжила, уставившись в колодец:
- Мы не сможем сейчас ничем помочь, только помешать. Пока девочка под ее влиянием, мы бессильны. Но как только она освободится, тогда…
- Освободится? – недоверчиво передразнила девушка. – Да еще никто не преодолевал действие Высвобождения силы!! Это невозможно!!
- Но ты не забыла, кто она? Дочь Света и Тьмы, - лицо женщины не выражало никаких эмоций. – К тому же душа может высвободиться с помощью сильных чувств – силы воли, стремления жить, любви…
- Ага, как же. На теории все так просто. Но если она не сможет? – успокоившись, Сирония снова взглянула в колодец, где, распластавшись на мраморном полу, лежала черноволосая девочка в сером пальто, слегка испачканном кровью.
- Тогда, - женщина помедлила. – Тогда нам придется защищать Соул и ее мир.
Девушка промолчала, осознавая, что тогда им придется просто-напросто убить ее.

***

Темно. Холодно. Страшно. Где я?
Сердце нещадно болит. Рана на правом запястье отдает холодом. Девочка поднесла руку к глазам, но ни крови, ни царапины не было.
Голова болит…
- Вставай! – резкий и властный голос. Она понимает, что поднимается.
Странное чувство. Она никогда такого не испытывала. Она не видит, что делает, все накрыло темной пеленой. Как в клетке.
Яркая вспышка света… она умерла?
Нет, это всего лишь луч. Он указывает на какой-то колодец… а какими судьбами здесь колодец? Все равно. Хотя бы есть, где попить. То есть от жажды она не умрет.
Вода была почти на самом краю, но дотронуться до нее она не могла, как будто вода на самом дне. А есть ли у этого колодца дно?
В слегка колеблющейся воде стали проступать неясные силуэты. Какая-то женщина с бледной кожей, покрытой синевой и изрисованной татуировками, мужчина с длинными черными волосами и шрамом не правой щеке, как-то печально смотрящий на нее…
С трудом она узнала в них Вельминру и Матвея. Что произошло?
В колодце отразились чьи-то руки. Анеля вытянула свои. Сходство поразительное, если не считать кровоточащей раны на запястье. Сомнений нет.
Это она. Но как?
Шизофрения - это психическое расстройство, которое характеризуется неадекватным восприятием окружающей действительности. Или глюками, проще говоря.
И как она все помнит?
Немного успокоившись, девочка снова взглянула в колодец. Эмоций не было. Никаких.
Абсолютно.
Матвей, удивленно изогнув бровь, наблюдал за тем, как девчонка, медленно поднимается. Ритуал прошел успешно, никто не пострадал.
Почти никто.
Он понимал, что это не Анеля. Теперь нет.
Ее сила высвободилась. Теперь девчонка будет на службе у этой ведьмы.
Еще никто не преодолевал действие высвобождения силы. А жаль. Была бы надежда.
Злорадный блеск в глазах ведьмы. Наконец-то! Теперь с помощью силы девчонки она сможет отомстить всем своим врагам!! Они еще пожалеют, что заточили ее в эту тюрьму!
Она не будет сопротивляться. Ее сознание заточено и вряд ли выберется опять. Чтож, пусть девочка понаблюдает со стороны за своими действиями. Пусть радуется – она подарила ей вечную жизнь. Пусть и до первого поражения…
Анеля со странным равнодушием наблюдала за тем, как она (странно звучит, правда?) поднималась, оглядывая обстановку. Странный мраморный пол (это она успела запомнить и детально рассмотреть), стены с окнами высоко-высоко под потолком, свет проникал выборочно, сконцентрировавшись на середине комнаты. В той самой середине и стояла сейчас девочка.
Где она? Что случилось? И как отсюда выбраться?
Странное спокойствие. Будто бы с ней ничего не произошло, да и не происходит. Она смотрела в колодец за собственными действиями, как в лопухоидный телевизор. Она что-то произносит, и с трудом узнает собственный голос, насколько он стал жестким, почти механическим.
Брови Матвея удивленно поползли вверх. Перемена в девочке сразу бросалась в глаза. Да и дело не только в голосе, а так же внешность… черты ее лица посуровели, в глазах больше не плясали искорки смеха. Это больше не человек, не личность. Оружие массового поражения, наделенное огромной силой. Жаль только девочку, заточенную в собственное тело на правах наблюдателя. Ей наверняка станет плохо от всего того, что произойдет в будущем. Такой судьбы, бесспорно, не пожелаешь никому.
Анеля со смесью равнодушия и интереса следила за своими действиями. Вот она огляделась, задержав взгляд на кинжале, теперь валявшемся в углу и совершенно обыкновенным, если не считать рун на лезвии. И не верится, что он недавно пронзал ее насквозь, причиняя адскую боль. Теперь он даже не выглядел таким уж… зловещим. И опасным. Может, это было от напряжения?
- Анеля! – знакомый голос, заставляющий ее сердце подпрыгнуть и тут же опуститься, сжимаясь от страха. Только не это! Что он здесь делает?!!

***

- … вот и все. Может быть, мы, теперь хотя бы подумаем, что делать? – Максим явно злился. Он повторно пересказывал свою историю, но теперь уже матери Анели, присоединившейся к ним совсем недавно. Пришла попрощаться, называется! Теперь думать о том, как и где искать Анелю будут все втроем.
- Знаешь, я видел в одной книге заклинание мгновенной телепортации, при помощи которого можно переместиться туда, где находится человек, которого ты представляешь. Только вот… - Глеб замолчал, решая, продолжать или нет.
- Что?? – Таня и Максим уставились на него в ожидании продолжения, терзаемые нехорошими предчувствиями.
- Это одноразовый телепорт. Второй запускается только после определенного времени, - у некромага в руках матерелизовалась вышеупомянутая книга. Максим пренебрежительно рассматривал ее – ничего особенного, обыкновенная толстая книга с местами порвавшимся переплетом и пожелтевшими от времени страницами. Только что-то в ней было… волшебное, магическое. Не такое, как в книгах заклинаний, где по страницам бегают авторы, а что-то древнее, величественное.
- Я телепортируюсь к Анеле и постараюсь ей помочь, если… если еще не поздно, - констатировал факт Глеб, раскрывая книгу на нужной странице. Заклинания, срывавшиеся с его губ, образовывали на полу что-то вроде маленькой воронки. Максим переводил удивленно-насмешливый взгляд с книги на вышеупомянутый телепорт.
Ха!
Некромаг, отложив книгу, уже готов был шагнуть в воронку, но Таня неожиданно даже для себя остановила его, положив руку на плечо. Тот удивленно посмотрел на нее, заставляя чувствовать себя неловко.
- Почему это ты решил, что первым пойдешь ты?! – она старалась произнести это как можно более развязно, чтобы не было заметно, что она за него беспокоится. Не получилось.
Глеб повернулся к ней, отступив от портала:
- Потому что я изо всех здесь присутствующих могу хоть что-то сделать.
- Неужели? – насмешливый взгляд, под которым с трудом укрывается беспокойство. Омут странный… и страшный. А вдруг он собьется? Оступиться, и его поглотит бездна? Лучше уж она!
«О чем ты таком думаешь? - проскрипел внутренний голос, так смахивающий на дедушкин. – Он сильный некромаг, к тому же ты любишь Ваню и тебе должно быть все равно, что с ним будет!»
Так это так, но…
Максим, язвительно усмехнувшись, шагнул в воронку прежде, чем эти двое успели что-либо предпринять. Он будто бы стал медленно погружаться в вязкую жидкость, тонул, причем быстрее, чем успел это осознать. Он закрыл глаза, стараясь не смотреть на озабоченные и взволнованные лица Анелиных родителей. К тому же он должен сосредоточиться. Перед его глазами непроизвольно встало улыбающееся лицо Анели, ее лазурные глаза, лукаво блестящие и так похожие на морскую гладь в ясный день где-нибудь в Таиланде, где вода чистая, как хрусталь, и такая же хрупкая на вид, покрывающаяся рябью стоит только коснуться ее, пусть даже мельком. Ее губы цвета чайной розы вытянулись в нежной улыбке, которой она так часто одаривала его и которую он не забудет никогда, а тонкие изящные брови слегка взметнулись вверх. Она прикрыла глаза длинными иссиня-черными ресницами, смотря на него будто бы сквозь них.
Он задержал дыхание, затем, когда ноги его опустились на твердую поверхность, он (впрочем, с явным сожалением) открыл глаза. Он оказался в каком-то мраморном сооружении, это было что-то между готическим собором и древними античными храмами. Мраморный пол насыщенного синего цвета, изреженный белыми царапинами и трещинами, высокий потолок, под которыми маленькие окошки, сквозь которые пробивался свет и падал в одну точку…
Он не сразу узнал Анелю. Девочка сильно изменилась. Какое-то чутье подсказывало ему, что это не она. Больше нет. Он опоздал. Но, может, еще не все потеряно?
- Анеля! – крикнул он, заметив, что девочка вздрогнула на мгновение в ее глазах проскользнул прежний блеск, она смотрела на него со страхом и недоумением, но вскоре ее кристальные глаза снова превратились в мутные, ничего не отражающие, словно грязное стекло.
Только потом он заметил ведьму со странной бледно-синей кожей и татуировками на обеих руках, одетую в порванное в районе подола черное обтягивающее платье и черные сапоги. Плащ валялся где-то поодаль. Ее черные, похожие на бездну, глаза сверкали недобрым светом, а длинные немного спутанные черные волосы будто бы шевелились… или показалось?
Недалеко, но все же особняком, стоял, оперевшись спиной на мраморную стену, знакомый ему некромаг. Его взгляд был напряженным и каким-то обреченным, а шрам на щеке посинел. Увидев его, он удивленно поднял бровь, но через секунду снова принял равнодушно-обреченное выражение лица.
- Чтож, как мило, - глаза Вельминры светились нехорошим блеском. – У нас гости! Правда, тебя, наверное, не предупредили, что я гостей не очень-то жалую… Боишься, мальчишка?
- Кого? – притворно удивился парень.
- Чтож, еще один смелый… Откуда столько глупых смельчаков набралось? – продолжала женщина. – Твоя девчонка тоже пыталась язвить… но для нее все плохо кончилось. Советую тебе быть поаккуратнее.
- Отстань от нее! – при упоминании об Анеле парень непроизвольно сжал кулаки. Пусть только попробует не снять заклятие… Хотя, что он ей сделает?
- Ясно, не хочешь советов - не надо, - глаза ведьмы вновь стали жесткими и холодными. – Я все равно не оставила бы тебя в живых, так что… Хотя нет, я не буду расходовать на тебя свою магию. Для этого у меня есть другие… - она слегка качнула жезлом в сторону Анели. Максим едва замет

Максим едва заметно вздрогнул. Он безоружен, и сопротивляться не сможет совсем. Он ни за что не причинит ей вреда, пусть и в ее теле будет другое воплощение.
- Убей его, - коротко приказала она.
- Нет!!!! - Анеля припала к краю колодца, одновременно боясь увидеть то, что произойдет и не в силах отвернуться. Максим… нет, она так с ним не поступит! Не сможет! Господи, почему же он пришел сюда? Он должен быть в Магфорде!! - Беги, дуралей!!! Уходи, не стой же!!
Она стояла, не в силах двинуться. Анеля вцепилась в край колодца так, что побелели костяшки пальцев.
- Нет!!! Не смей, слышишь!! Не трогай его!!! - она не заметила, что кричит, но в темной пустоте ее вряд ли кто-нибудь услышит…
- Чего же ты медлишь! – более требовательно произнесла ведьма, с трудом скрывая опаску и раздражение. Неужели девчонка еще может сопротивляться? Это надо срочно прекращать! Она понимала, что со смертью парня у девочки явно отпадет вся охота возражать, и не только ее сила, но и она сама будет ей служить…
Девочка выставила вперед руку, готовясь атаковать. Анеля вцепилась в край колодца. Послышался треск, наверное, она сломала ноготь, а, может, это поцарапался камень. Она не в силах была ничего произнести, ее сердце бешено стучало, разряжая стуком тишину. Нет, она не может! Она не…
С рук девочки слетела светящаяся сфера, ударившая парня, заставив того отлететь на пару метров и стукнуться спиной о мраморную стену.
- Нее-е-е-е-ет!!!!! - Анеля осела на пол, тяжело дыша. По щекам текли слезы, падая в колодец, отчего по нему проходила легкая рябь. Сердце нещадно заболело, разрываясь. Неужели? Почему все так? Это не должно было случиться, нет! Но почему…
А по ее щекам текли слезы, которые она даже не пыталась остановить.
Часть двадцатая.

Счастье - это не жизнь без забот и печалей, счастье - это состояние души.

- И что нам теперь делать? – Таня взволновано смотрела на то место, где секунду назад была воронка, в которой исчез парень. Надо же, а они, споря, совсем забыли о его существовании! А зря, как говориться.
- Известное дело – ждать, - Глеб устало опустился на Анелину кровать, про себя заметив, что она аккуратно застелена. Значит, девочка сегодня дома не ночевала. Чтож, они поговорят об этом потом, когда… когда все уляжется.
В глубине души он смутно надеялся на то, что еще не все потеряно. Может даже то, что мальчишка проскочил первым, к лучшему. Он парень толковый, да и к дочке его относится… больше чем хорошо. Переживал не наигранно, а натурально, казался даже таким взрослым, не скажешь, что ему всего шестнадцать лет.
Но что-то Глебу мешало безоговорочно поверить парню.
Может, в нем играет отцовский снобизм?
Или он не хочет снова потерять девочку, предпочитает спасать ее сам, тем самым доказав свою любовь и выпросив прощения?
Наверное.
- Разве нет другого способа? – Таня в задумчивости села рядом, теребя край блузки. Она чувствовала себя невозможной эгоисткой. А она хотела еще послушаться Ваню и улететь с ним! Все это время она разрывалась между Глебом и Ваней, совершенно забыв про девочку. Надо же, а она даже не знала, чем она занималась все это время! И Максима видела впервые. Она даже и подумать не могла, что у ее девчонки может кто-то появиться… ей же всего пятнадцать лет! Хотя, она кажется намного взрослее и мудрее, наверное, как в свое время и сама Таня. Это, наверное, удел всех, кто живет в жутких условиях.
Ей снова стало стыдно перед девочкой за кошмарное детство с Ваней. Но кто бы мог подумать! Но он обещал измениться, и, похоже, любит ее дочь, поэтому Таня не мучалась насчет того, что девочке придется лететь с ними. Но кто же мог подумать, что все так обернется!
- Можно поискать… но вряд ли найдешь где-нибудь заклинание перемещение без точного места. Так что придется подождать, - упадническим голосом произнес Глеб, которому хотелось спасти дочь не меньше.
- Глеб… - Танина рука легла ему на плечо. Она видела, что он волнуется за свою дочь не меньше ее. Они справятся.
Вместе.
Глеб смотрит на нее, не в силах оторвать взгляд. Он не мог до конца поверить, что вот она, здесь, с ним, несмотря на зелье Валенка. Пусть только из-за дочери, а может и не только…
Не соображая, что делает, он притягивает ее к себе. Женщина не сопротивлялась, глядя в его гипнотизирующие глаза. Она вдруг вспомнила тот вечер шестнадцать лет назад, морское побережье, и его глаза, так же искрящиеся нежностью и в то же время жгучей страстью…. А дальше – омут, из которого не выплыть, да и надо ли?
У нее закружилась голова, а в глазах потемнело. Его поцелуй обжег ее, и внутри словно загорелся маленький огонек, искра, становящаяся все больше. Возможно, это и называют магией чувств, способной преодолеть любые заклятия.
Когда белые мухи перед глазами более-менее прекратили польский вальс, Таня разглядела испуганное лицо Глеба, прижимавшего ее к себе. Она попыталась отстраниться, но тут же снова, обессилев, упала на его руки.
- Ты в порядке? – спросил Глеб, увидев, что женщина снова в сознании.
- Да… - слабо ответила она. – Только вот голова кружиться… Что это было?
- Поцелуй, - невинно пояснил некромаг, а затем, подождав, продолжил. – А если быть точнее, то снятие действия зелья Полного Подчинения.
- Чего? – удивленно переспросила Таня. Какого зелья? Про что он ей говорит? И причем тут это вообще?
- Если вкратце, то Валялкин пытался увезти тебя обратно в тайгу, а заодно захватить с собой Анелю, используя это зелье, парализующее волю и вселяющие свои мысли в сознание. Но у тебя либо иммунитет к нему, либо ты выпила не полностью, но твои чувства время от времени прорывались сквозь эту баррикаду, - Глеб многозначительно взглянул на женщину, до которой постепенно доходил смысл его слов.
- Но зачем это было нужно Ване? – никак не могла понять Таня. Она же ушла от него, он бросался в след такими обидными словами… Зачем ему захотелось все вернуть?
- Банальная месть, - произнес Глеб. – К тому же одним из его условий была Анеля… Можно предположить, что он был в сговоре с ведьмой или ему хотелось меня окончательно добить, но, судя по тому, что он решил-таки лететь без нее, я склонен предполагать первое. К тому времени, как он уговорил тебя лететь без нее, Анеля уже была у ведьмы.
- Глеб, но… - Таня еще не могла до конца поверить, что Ваня, который несмотря ни на что все еще продолжал быть для нее образцом света, смог поступить так подло. А Глеб… как же он страдал!
Она снова протянулась к нему, но тут их отвлекло слабое мерцание возникшей на старом месте воронки телепортации. Чтож, придется отложить до лучших времен. Теперь им надо спасти девочку.

***

- Нет!!! – Анеля прислонилась горячим лбом к камням, обрамлявшим колодец. Они показались ей ледяными. Она беззвучно плакала, и слезы, падающие на темный пол, должно быть, уже стеклись в приличную лужицу. А в голове вертелось только одно имя…
Максим…
Почему все так? Почему она не может ничего сделать! Не могла…
Она же любит его, черт возьми!! Как у нее рука поднялась…
В сердце пустота, а в голове лишь боль и имя. Которое она уже не сможет произнести…
За что?
Она сейчас была готова отдать все что угодно, лишь бы спасти его. Лишь бы он был жив.
Почему?
Глупая, влюбленная девчонка, зачем ты сюда полезла? Ответ был прост – спасти его.
Спасла?
Кап-кап-кап…
Капают слезы.
Она сделала все, что могла…
Нет, не все! Она могла, могла сделать хоть что-нибудь, предупредить!
Максим с трудом поднялся, стараясь не шататься, и не обращая внимания на болящее и ноющее тело.
Он жив!!!!
Неземная радость тут же сменяется паническим ужасом.
Не надолго.
Она снова выставляет руку, чтобы нанести удар. На этот раз точно последний.
- НЕ-Е-Е-ЕТ!!! Не смей, слышишь!!!! – Анеля наваливается на камни, стараясь хоть как-то предотвратить неизбежное. Она ничего не сможет сделать.
Она взаперти.
Камни трескаются, и вода выливается наружу.
Или это она падает в колодец, не удержавшись?
Вязкая жидкость смыкается над ее головой. Воздуха не хватает, но всплыть наверх она не может. Руки и ноги не двигаются, не способные преодолеть плотность. Она медленно идет ко дну.
Хотя бы она узнает, есть ли оно здесь.
Но ей это вряд ли уже поможет.
Перед глазами мелькают чьи-то лица, но разобрать чьи она не в состоянии. Или просто не хочет.
Вдруг, она увидела себя и Максима, доверчиво жавшихся друг к другу на крыше. Когда это было? Безумно давно.
Чтож, с этим воспоминанием она и будет умирать.
Вдруг, вязкая жидкость расползается под ней, и она жадно вдыхает воздух. Откашливается, старается придти в себя.
Чьи-то руки обхватывают ее, прижимают к себе. Она открывает глаза… не может быть!
Максим удивился, когда готовая уже поразить его девочка вдруг падает на мраморный пол, судорожно хватая ртом воздух. Он и сам не заметил, как оказался возле нее и прижал к себе, пытаясь помочь. Когда дыхание стало более-менее ровным, она подняла на него измученные глаза… ее глаза, ясные и блестящие от влаги. Она плакала?
- Максим… - ее голос предательски дрожал.
- Все в порядке, моя хорошая, - он прижимает ее к себе. Он здесь и больше никуда не уйдет, не отдаст ее никому.
Все ее переживания вырываются наружу, не в силах больше находится внутри. Она плачет, спрятав лицо на его плече.
Она не понимает, что ей делать – то ли плакать от пережитого стресса, то ли смеяться от счастья. Получилось что-то среднее.
Он гладит ее по голове, шепча что-то утешительное и чувствуя, как волной накатывается счастье. Бесконечное счастье оттого, что она здесь, рядом, она, его Анеля, милая, любимая. Он больше никуда не денется, и пошло все к черту!
- Ты… ты… - Анеля шепчет сквозь слезы. – Почему ты… как ты здесь оказался… почему не убежал…
- И бросить тебя одну? Ну уж нет! – шепнул Максим, прижимая ее к себе. – К тому же мне все равно ничего не угрожало.
- Ты… ты знал, что я не смогу тебе ничего сделать! – неожиданно поразилась Анеля, высвобождаясь и глядя ему в глаза

ОХРЕНЕТЬ))) Дэй, я обязательно прочитаю, только вот вопрос сколько это времени у меня займет ??? размеры впечетляют)))

даже не знаю, Кет)))

я честно прочитаю и отпишусь о впечатлениях))

Обычно говорят, книга толстая, значит интересно)
Поддерживаю Кэтрин, обязательно прочитаю...как выкраю время)

Спасибо,ребят)

Клас! А книгу я тожэ прочитаю!